На этом первый тайм был завершен.
Зрители недовольны, где здесь вообще действие?
Ищите во второй половине игры.
В перерыве Нвжлв прислушался к радио, там тоже был перерыв и тоже 0:0, в эфир звонили слушатели.
«Ты сказал». «Нет, ты сказала». «Ты сказал». «Спорить с тобой». Дежавю. Нвжлв уже слышал это, но когда-то очень давно, когда гласные внешнего мира имели для него какое-то значение. А потом он услышал еще кое-что. Точнее, кое-кого.
– Ну здравствуйте, а если говорить по-каталунски, бон диа!
«Неужели он еще жив?» – спросил себя Нвжлв и прикинул в уме, сколько сейчас лет воспитателю. Он улыбнулся, услышав его голос. «Жив, жив», – и даже чуть засмеялся, что не случалось с ним очень давно. Нвжлв подумал о воспитателе с какой-то особенной теплотой. Старый враг равно друг.
На кухне свистнул чайник, начался второй тайм. Нвжлв заварил себе еще один пакетик.
– Давайте так, – начал атаку Брутто Зельц. – Вы мне отправьте, что уже есть, я посмотрю, потом будем решать.
Похоже, после перерыва план на игру не изменился.
– Хорошо, я отправлю, – согласился Нвжлв.
– Но зашел я по другому делу.
– По какому же?
– Вашему отцу собираются вручить премию, – Брутто Зельц подбирался к воротам каким-то новым способом. План все-таки изменился.
– Какую премию? – удивился Нвжлв.
– Ну, ясно какую, – правая рука гостя навесила яблоко на левую, кажется, будет опасный момент. – Вы же понимаете.
– И что от меня требуется? – Нвжлв представил, как придется покидать пределы привычного многолетнего обитания и мгновенно поник.
– Присутствие.
– Где это будет проходить?
Зельц назвал место. Далеко, в другой стране.
Нвжлв тяжело вздохнул, но как-то отбил этот удар, пережил, смирился в ту же секунду, как услышал.
– Нужна речь сына на вручении, – добил Зельц.
– Это зачем? – Нвжлв понял, что ему не отвертеться и вынул мяч из собственных ворот.
– А как иначе? Это будет символично. Не мне же выходить получать, – усмехнулся Зельц и внутренним зрением увидел, как бы это происходило.
– Почему же не вам, – парировал хозяин.
По радио фанаты запели песню, и Нвжлв воодушевился. Поддержка трибун его завела, он понял, что должен сравнять счет и победить. Он уже знал, как.
– Решать как раз вам, – перехватил мяч Нвжлв. – Вы сделали для отца значительно больше, чем я, для его имени. Вы хорошо знали отца, лучше меня.
– Спасибо, – польстился Зельц. – Приятно слышать от вас такие слова, но я не могу, – отрицал гость, хотя уже начал сомневаться. «Или все-таки могу?». И через секунду: «А почему бы нет?». И через секунду: «Да!».
– Почему не можете? – Нвжлв начал давить.
– Ну кто я такой? – нехотя защищался Зельц, явно желая пропустить. – Всего лишь литературный агент, неудачливый бизнесмен. Я не имею права публично презентовать такого великого человека, как ваш отец, вспоминать о нем, говорить торжественные речи.
– Но ведь и я не могу, – заигрывал Нвжлв.
– Почему не можете? – подыгрывал Зельц.
– Мне надо дописывать текст. Замена здесь невозможна. А в случае с премией очень даже возможна. Поезжайте, Зельц, я вам доверяю.
– Не знаю даже, это такая ответственность, – гость закатывал мяч в собственные ворота.
– Решили! – повысил голос Нвжлв.
Трибуны по радио взревели. Хозяева забили гол.
– Если вы считаете, что так нужно, я согласен, – Зельц радостно сдался.
– Хотя подождите, – Нвжлв знал, как добить соперника. – Я кое-что вспомнил.
– Что вспомнили? – Зельц почуял подвох, от неожиданности растерялся и потерял мяч, едва разыграв его после пропущенного гола.
– Сейчас, сейчас, – Нвжлв сделал вид, что засуетился, – сейчас принесу, – и вышел из кухни.
Брутто Зельц нервно постукивал яблоком по столу.
– Вот, – вернулся Нвжлв.
В руках он держал пожелтевший конверт.
– Что это? – не понял Зельц.
– Конверт, – Нвжлв хотел затянуть обреченную на успех атаку, получить от нее максимальное удовольствие.
– Я понимаю, что конверт, – не скрыл легкого раздражения Зельц.
– Специальный конверт, – подчеркнул Нвжлв и потряс им у носа гостя.
– Что внутри?
– Кое-что очень важное, – продолжал пижонить Нвжлв. – Ответ на вопрос, почему мне придется посетить церемонию и выступить перед публикой.
– Дайте, – протянул руку Зельц.
Он уже нарисовал приятную картину, как получает премию и находится в центре внимания. Зельц не хотел стирать картину.
– Нельзя, – дразнил Нвжлв. – На этот счет есть четкие указания отца на обратной стороне конверта. Вот, смотрите.
Зельц взглянул.
«Нельзя вскрывать до вручения» и название премии. «Речь прочитает сын». И подпись. «Новожилов В.И.». И ниже: «Никому не трогать, кроме сына».
– Где вы это взяли? – удивился Зельц.
– Она была у меня все время, – Нвжлв прессинговал.
– Почему вы не сообщили мне? – гость выронил яблоко и мяч.
– Зельц, при всем к вам уважении – кто вы такой, чтобы я это сообщал? – Нвжлв подхватил мяч, прошел защитников, – это наше семейное дело, вам так не кажется? – красиво перекинул вратаря.
Мяч пересек линию ворот.
– Вы правы, – затараторил Зельц, – вы правы, но все же я думал…
– Что думали? – нападал Нвжлв, хотя надобности уже не было.
По радио фанаты затянули победную песню.
– Думал… – Зельц не нашелся, что ответить. – Ну, я пойду тогда.
Нвжлв не держал. Гость ушел, обещав в скором времени прислать информацию о билетах.
Закрыв дверь, писатель снова прислушался к радио. После матча в эфир снова позвонил Ираклий. На Нвжлв нахлынули воспоминания. Он вспомнил о слове, которое придумал много лет назад. Долгие годы Нвжлв не вспоминал о слове, потому что жил в мире своего текста. Сегодня он вернулся в настоящий мир – и вместе с ним вернулось слово.
От воспоминаний у Нвжлв закружилась голова. Он сел, обхватив голову руками. Напряжение было столь велико, что Нвжлв заплакал. Его охватила паника. Кажется, он только что подумал о слове. Нет, не подумал.
Через неделю Новожилов вылетел зачитывать речь.
4
Они вошли в дом и убили всех. Шутка.
Рад представиться, меня зовут Всеволод Иванович Новожилов. Еще меня называют последним русским классиком, но это слишком нескромно. Сын, пожалуйста, не озвучивай это. Уже озвучил? Все смеются? Ну ладно, пусть будет так.
