В Черномории нашел я переселяемые из Малороссии семейства в ужаснейшей бедности. Войско [оказалось] без всяких средств вспомоществовать им – по истощению своих доходов. В одно время выслано их из Малороссии вдвое большее число, нежели распоряжено было правительством.
На прежних жилищах своих продавали они имущество за бесценок, ограблены были земской полиции чиновниками, отправлены в путь в самое позднее осеннее время, и многие, весьма лишившись по дороге скота своего, без средств идти далее, остались зимовать по разным губерниям, выпрашивая для существования милостыню.
В такой нищете нашел я их разбросанных по дороге, возвращаясь из Петербурга. Сие несчастные должны умножить силу войска Черноморского против многочисленного, угрожающего ему, неприятеля. Правительства же распоряжения были и полезны, и благоразумны.
Прибыв в Георгиевск, узнал я, что кабардинцы произвели на линии грабежи и разбои, которые с некоторого времени весьма умножились; что все, имевшие на равнине селения, удалились к горам, где почитали себя в безопасности, и в случае движения войск наших могли сыскать близкое убежище; что в тайных сношениях были с закубанцами, приглашая сих к содействию в нападениях на линию.
Генерал-майору Сталю 2-му приказал я назначить тысячу человек пехоты, четыре орудия артиллерии и триста человек казаков, и отряд сей поручил подполковнику артиллерии Коцареву, офицеру расторопному и деятельному, приказав ему с 1-го числа января вступить в Кабарду и стараться наносить возможный вред хищникам.
Зимнее время кабардинцы по необходимости имеют конские заводы и стада скота на равнине, ибо глубокие в горах снега отъемлют совершенно средства продовольствия. Подполковнику Коцареву приказано быть в беспрерывном движении, дабы неприятеля содержать повсюду в страхе и неизвестности, где наиболее угрожает ему опасность. Подвижность войск облегчила их успехи, ибо, заботясь о защите, не мог неприятель соединиться в силах.
Во Владикавказе задержан я был двадцать дней беспрерывными бурями и выпавшим в горах снегом, прервавшим совершенно сообщение с Грузиею. В сие время, собрав подобные сведения о шалостях, делаемых чеченцами, приказал генерал-майору Грекову 1-му сделать экспедиции в лесистую часть земли их, куда доступ в зимнее время удобнейший.
Одни частые перемены наказания народ сей могут держать в некотором обуздании, и лишь прекратилась боязнь взыскания, наклонность к своевольству порождает злодейские замыслы.
В Грузии нашел я совершенную тишину, также и в провинциях мусульманских. Многие из сотрудников моих и войска рады были моему возвращению; многие, в особенности смиряемые мною князья и дворяне грузинские и избалованные старшины татарские, не с удовольствием меня увидели. Доходили многие слухи о разных на мое место назначениях, и легко мне было понять, что чрезмерная в предместниках моих снисходительность многим нравилась.
1822
В начале года приметны были готовые возродиться в Абхазии беспокойства. Владетель области сей князь Шарванидзе, молодой человек, воспитывавшийся в Петербурге в Пажеском корпусе, назначен будучи в достоинство владетеля, не понравился знатным людям своей земли, ибо, сделавши отвычку от их обычаев, забыв даже природный язык, будучи при том весьма средственного ума, не умел взяться с твердостию за управление и отличить тех, кто привыкли пользоваться большим уважением. Аслан-бей, убийца отца своего, некогда также владетель Абхазии, укрывавшийся после сего преступления во владениях турецких, собрал многочисленную шайку горцев и готовился напасть на Абхазию.
Молодой князь Шарванидзе не имел людей приверженных, которые бы его остерегли, напротив, многие были со стороны убийцы и скрывали его намерения, но узнал обо всем правитель Имеретии генерал-майор князь Горчаков и, собрав небольшой отряд войск, пошел поспешно в Абхазию.
Владетель прибег под защиту гарнизона нашего в крепости Сухум-Кале, которую неприятель, не будучи в состоянии взять, пошел навстречу князю Горчакову с намерением препятствовать ему в следовании. Дорога от границ Мингрелии на довольно большое расстояние лежит по низменному песчаному берегу моря, по коему не прерываясь протягивается весьма густой лес.
Неприятель занимал оный и в одно время вел перестрелку с авангардом и арьергардом его. Но храбрые войска наши и в сем положении умели рассеять оное, и даже с весьма незначительною потерею. Дорогу очищала артиллерия, распространяющая ужас между народами, к ней не приобыкшими. В лесу и наши стрелки не хуже здешних.
Более урона понесли трусливые мингрельцы, которые присоединены были к нашим войскам, и не принося ни малейшей пользы, делали одно лишь замешательство.
Неприятель бежал, не видя возможности противостать войскам нашим; генерал-майор князь Горчаков, взяв из крепости Сухум-Кале владетеля, последовал за бегущими, привел в покорность возмутившихся подданых, взял аманатов из лучших фамилий, и Цебельдинское, никому не повиновавшееся общество, довольно сильное и воинственное, привел в зависимость. Аслан-бей скрылся в горах, спасаясь от самих сообщников его, которые негодовали на него за претерпенный ими урон и обманутые надежды на добычу и приобретение пленных.
Князь Горчаков, оставивши две роты в месте пребывания владетеля в селении Соупсу, возвратился в Имеретию.
Спустя несколько времени после сего Аслан-бей обольстил обещаниями легковерных, и еще нашлись многие, пожелавшие испытать счастия. В больших силах напал он на селение Соупсу, но войска наши, находясь в замке, к которому присоединили некоторые укрепления, защищаясь храбро и вспомоществуемые действием артиллерии, причинили неприятелю урон, какого он никогда не испытывал, и он, бросивши тех, спасся стремительным бегством. После сего совершенное водворилось спокойствие.
При сем последнем происшествии подданные владетеля не изменили своим обязанностям и, находясь с меньшим его братом, усердно сражались. Чарские лезгины, соседственные Кахетии, в буйственных наклонностях своих и надеясь на силы свои и некоторые прежде удачи, начали выходить явно из послушания, принимать разбойников и способствовать им в нападениях на Кахетию.
Когда требованы были от них захваченные пленные, они не возвращали оных, посланным к ним с приказанием причинили побои и оскорбление. Защищаться против нас обязались присягою. Генерал-майор князь Эристов послан был с отрядом войск для усмирения возмутившихся. В марте переправился он за реку Алазань, прошел равнину без сопротивления. Лезгины укрывались в селениях своих у самой подошвы гор, избирая места твердые.
Князь Эристов занял Чары, главнейшее из селений; жители укрепились в части оного, называемой Закатала, которую почитают неприступною. Князь Эристов по твердости местоположения не решился атаковать, боясь большой потери, но жители медление его, в ожидании моих приказаний приняв за уготовление, прислали просить о прощении, объявляя, что готовы выполнить все его приказания.
Дав прощение, генерал-майор князь Эристов пошел к лежащему недалеко оттуда селению Кахети, коего жители не помышляли просить о прощении. Они, оставив селение, удалились в тесное место между почти неприступных гор, укрепились окопами и готовы были упорно защищаться, ибо при них были семейства их, которых по причине в горах снегов не могли отправить далее.
