Будучи в старой Шемахе, вызвал я к себе генерал-майора барона Вреде, бригадного командира, начальствующего в Дагестане, и обоих полковых командиров. Предписал штаб-квартиру Апшеронского пехотного полка перенести из города Кубы на избранное вновь место на реке Куссар. Давно желал я избавиться [от] неопрятного и гнусного города, в котором войска подвергались всегда необыкновенной смертности, но по недеятельности и лености барона Вреде не мог того достигнуть, хотя место избрано в близком весьма расстоянии.
При сем полку назначено поселить женатых оного солдат, перенести военный из Кубы госпиталь [и] жилище окружного в Дагестане начальника. Так же равномерно назначено место для штаб-квартиры Куринского пехотного полка неподалеку от Дербента и для поселения женатых солдат. Осмотрена кратчайшая дорога из Шемахи в Кубу, но по затруднительной разработке не признана удобною: приказано осмотреть идущую через Алты-Агач.
На возвратном пути из Нухи к Тифлису проезжал я владениями полковника султана Елисеуйского, имея в виду учредить со временем прямейшую в Грузию дорогу. Конечно, некоторое время не будет она безопасною по близости лезгин Чарского общества, но при значительном сокращении представляет большие удобства.
1823
В феврале возвратился я в Тифлис. Поручику путей сообщения Боборыкину поручал я прежде осмотреть новую чрез хребет Кавказа дорогу по направлению от города Гори чрез Рачинский округ Имеретинской области и далее по северной покатости гор, следуя течению реки Ардон до плоскости Кабардинской.
Переправясь чрез хребет гор, в небольшом расстоянии от оного остановлен он был непокорствующими нам осетинами селения Тиби, все перейденное им расстояние нашел он несравненно удобнейшим теперешней чрез Кавказ дороги, и если расстроено будет прочное сообщение, то оно менее подвержено будет разрушению и меньших потребует издержек.
Кроме сего, новая дорога и ту представляет важную выгоду, что, с Кавказской линии достигая до Рачинского округа, разделяется она надвое, и проходя Грузию, в то же время идет в Имеретию и другие по Черному морю лежащие провинции. Теперь же как войска, так и вообще транспорты, проходят из России весьма в близком расстоянии от Тифлиса. Посланный со стороны линии офицер также не допущен был сделать обозрение.
С Кавказской линии получил я известие, что закубанцы, собравшись в больших силах, сделали нападение на Круглолеское селение и, разграбив большую часть оного, увлекли в плен до четырехсот душ обоего пола. Две роты пехоты, спешившие идти на помощь селению, встречены были особенною толпою закубанцев в превосходных силах, и хотя перестрелка была весьма жаркая, но роты, опрокинув их, не допустили истребить всего населения, и неприятель обратился поспешно к Кубани.
Генерал-майор Сталь 2-й, направив ближайшие войска на преследование неприятеля, не мог с пехотою догнать его, но линейные казаки в числе до семисот человек, с двумя орудиями конной артиллерии, при самой переправе чрез Кубань ударили на толпы с решительностию, и неприятель в замешательстве бросался в реку, причем из собственного признания закубанцев потерю свою почитают они свыше полутораста человек убитыми и потонувшими.
Немало погибло и наших поселян, захваченных в плен, ибо всех их не успели они переправить прежде. Отбито пленных, как в сем случае, так и при отступлении из Круглолеского селения, не более как до ста человек. Отогнанные стада вообще все остались в руках наших.
При первом известии о нападении закубанцев командир Навагинского пехотного полка подполковник Урнажевский, перешедши довольно с большим отрядом за Кубань и к реке Лабе, мог удобно разбить неприятеля, в большом беспорядке спасающегося и обремененного добычею, но посланные от него для разведывания закубанцы, находившиеся проводниками при его войсках, уверили его, что неприятеля вблизи нет и что, напротив, все разъехались в свои жилища, и он возвратился на линию.
После достоверно дознано, что неприятель в самом расстроенном положении и, боясь быть атакованным при переправе, находился в близком расстоянии.
В то же время замечены между кабардинцами, владельцами и узденями, тайные сношения с закубанцами, и приверженными нам людьми даны известия, что сии последние обещали кабардинцам прийти с силами, дабы способствовать им увлечь с собою подвластных своих, ибо без оных не могли они за Кубанью найти средства удобного существования.
В июле месяце отправил я на Кубань начальника корпуса штаба генерал-майора Вельяминова 3-го, приказал собрать ему сколько возможно войск и казаков, остановить два донских казачьих полка из числа сменившихся и отправляющихся на Дон. С сим отрядом перешел он Кубань, напал на селения живущих за Кубанью ногайцев, которые участниками были в разорении Круглолеского селения, и к толпе закубанцев присоединили 500 человек своей конницы, предводительствуемой многими из их князей.
Генерал-майор Вельяминов 3-й при разорении селений не встретил почти никакого сопротивления, взял в плен 1400 душ обоего пола и всякого возраста и весьма большое количество скота. Возвращаясь от реки Большого Зеленчука, затрудненные нестройным движением великого числа арб и скота, войска наши вскоре догнаны были закубанцами в числе до тысячи человек.
Арьергард наш испытывал жестокое нападение намеревавшихся отбить пленных, и наконец толпа неприятеля, отделясь, обскакала вперед, думая остановить войска наши при переходе одно тесное и неудобное место. Но войсками нашими предупрежденный неприятель не мог воспрепятствовать следованию отряда и был опрокинут с потерею, весьма для него чувствительною.
В действии со стороны нашей были одни линейные казаки и конные орудия, от пехоты малое число стрелков. После сего, не видя успеха в дальнейшем преследовании, неприятель возвратился, и отряд без препятствия перешел обратно за Кубань.
Большие чрезвычайно воды делали переправы затруднительными. Генерал-майор Вельяминов 3-й заметил, что войска наши, по Кубани расположенные, долгое время не имевшие действий с закубанцами, имеют к ним чрезмерно большое уважение, в котором участвуют и самые офицеры.
Избегая ужаснейших в Тифлисе жаров, отправился я для осмотра части границы с Турциею и Персиею.
Прибыли в Караклиссу назначенные мною для разграничения с Персиею по Гюлистанскому трактату чиновники генерал-майор Ермолов, действительный статский советник Могилевский и полковник Ага-бек Садыков; со стороны Персии ожидаемы были чиновники.
Со всем возможным вниманием осмотрев в военном отношении округ Самхетию, для лучшей обороны земли и преграждения путей к Тифлису избрал я разоренное селение Манглис для штаба 7-го карабинерного полка, урочище Белый Ключ определил для 31-го егерского полка, и при обоих должны быть поселены женатые их солдаты.
Перемена расположения егерского полка наиболее представляет выгод, ибо он переходит из места чрезвычайно нездорового, где всегда необыкновенная бывала между людьми смертность.
