10-го числа войска имели растаг [день отдыха]. Арьергард был далеко. Главнокомандующий вместе с великим князем и князем Багратионом, сопровождаемые всеми корпусными командирами и многими из генералов, осматривали выбранную полковником Толем для армии позицию. Главнокомандующий заметил ему, что на правом фланге находится высота, с которой удобно действовать на протяжении первой линии и что надлежит избежать сего недостатка.
На предложение его занять высоту редутом ему указано на озерцо между высотою и конечностью линии, препятствующее давать подкрепление редуту и даже способствовать ему действием батарей, расположенных ниже его. Если устроить обширное укрепление, на оборону его обращенная часть войск будет свидетелем сражения, участия в нем не принимая. Вытесненная, может лишиться средств отступления.
Полковник Толь отвечал, что лучшей позиции быть не может и что он не понимает, чего от него требуют, давая разуметь, что он знает свое дело. Главнокомандующий выслушал его с неимоверною холодностью, но князь Багратион напомнил ему, что, отвечая начальнику и, сверх того, в присутствии брата государя, дерзость весьма неуместна, и что за то надлежало слишком снисходительному главнокомандующему надеть на него солдатскую суму, и что он, мальчишка, должен бы чувствовать, что многие не менее его знакомы с предметом.
Найден также левый фланг позиции весьма порочным, и потому войска, не занимая позиции, перешли на ночлег, не доходя Дорогобужа, а полковнику Толю приказано расположить их на другой день подле города. Между тем село Усвятье заняла пехота арьергарда. Передовые посты были уже недалеко и теснимы неприятелем.
Отряд генерал-адъютанта Васильчикова, оставшийся на левом фланге прежней позиции, вступил в дело, и корпус генерал-лейтенанта Раевского готов был ему в помощь, но кончилось незначущею перестрелкою, и далее ничего не предпринял неприятель. Арьергард атамана Платова остался в с. Усвятье и отряд генерал-адъютанта Васильчикова на прежнем месте – на левом крыле.
Атаман Платов сказывал мне о показании взятого в плен унтер-офицера польских войск, что, будучи у своего полковника на ординарцах, видел он два дни сряду приезжавшего в лагерь польский под Смоленском нашего офицера в больших серебряных эполетах, который говорил о числе наших войск и весьма невыгодно о наших генералах.
Разговорились мы с генералом Платовым о других, не совсем благонадежных и совершенно бесполезных людях, осаждавших Главную квартиру, и между прочими о флигель-адъютанте полковнике Вольцогене, к которому замечена была особенная привязанность главнокомандующего. Атаман Платов, в веселом расположении ума, довольно смешными в своем роде шутками говорил мне: «Вот, брат, как надобно поступать. Дай мысль поручить ему обозрение французской армии и направь его на меня, а там уже мое дело, как разлучить немцев. Я дам ему провожатых, которые так покажут ему французов, что в другой раз он их не увидит».
Атаман Платов утверждал, что знает других, достойных равной почести. «Не мешало бы, – сказал он, – если бы князь Багратион прислал к нему г. Жамбара, служащего при начальнике Главного штаба графе Сен-При, в распоряжения которого он много вмешивается». Много посмеявшись с атаманом Платовым, я говорил ему, что есть такие чувствительные люди, которых может оскорбить подобная шутка, и филантропы сии, облекаясь наружностью человеколюбия, сострадания, выставляют себя защитниками прав человека.
Обе армии находились у Дорогобужа. Отряд 2-й армии на правом берегу Днепра против города сменен корпусом генерал-лейтенанта Багговута. Полки кавалерийские в команде генерал-майора графа Сиверса замещены драгунским полком полковника Крейца и частью казаков. Позиция занята была стесненная и обращенная в противную сторону. Главнокомандующим отмечена грубая ошибка полковника Толя: недоставало места для расположения войск, при других ее недостатках. Ему сделан жесточайший выговор, исправить ошибки поручено другому.
Последствий от того не было, и намерение ожидать неприятеля вскоре отменено. Полковник Толь, отличные имеющий познания своего дела, не мог впасть в подобную ошибку иначе, как расстроен будучи строгим замечанием князя Багратиона за неприличные, излишне смелые, ответы главнокомандующему, военному министру. Чрезмерное самолюбие его поражено было присутствием многих весьма свидетелей.
1-я армия осталась до вечера; 2-я армия тотчас начала выступать и потянулась вверх по левому берегу реки Осьмы, дабы занять идущую от стороны Ельни дорогу и не дать неприятелю воспользоваться ею, также и для удобнейшего движения обеих армий. Князь Багратион имел неосторожность приказать арьергарду своей армии следовать за нею.
Командующий оным генерал-адъютант Васильчиков, отходя, оставил, однако же, небольшой отряд конницы с генерал-майором Панчулидзевым (Черниговского драгунского полка) для удержания связи с главным арьергардом атамана Платова и чтобы скрыть отступательное движение наших войск. Генерал-майор Панчулидзев отошел, не известя атамана Платова.
Неприятель занял его место на фланге нашего арьергарда и небольшою частью конницы наблюдал его движение. Она, обманувшись дорогою, обошла генерал-майора князя Панчулидзева, совсем того не желая, и нашлась между им и армиею. Встретившись внезапно и не без опасения, открыли один другому путь свободный не сделавши выстрела.
Во время пребывания армии при Дорогобуже неприятель в некоторых силах, далеко оставя наш арьергард, прошедши по дороге, называемой Старою Смоленскою, в трех верстах от города расположился на левом нашем крыле. Беспечная охранением арьергарда наша армия не знала о столько близком присутствии неприятеля, но и он ничего предприять не смел против сил наших в совокупности.
Сие происшествие может служить наставлением, что, если арьергарды в близком расстоянии один от другого, они все должны быть подчинены одному начальнику для содержания общей между ними связи. Бывают случаи, что, по мере обширности цепи, в состав ее входящие разного рода войска имеют своих частных начальников, которые не согласуют своих действий с общим распоряжением. Из самого опыта усмотрев сии неудобства, начальство удалило их введением полезных изменений.
При отступлении армии от Дорогобужа арьергард атамана Платова имел горячее с неприятелем дело. Пехота наша, состоявшая из егерей, получила новое право на уважение неприятеля, и дан ему урок быть осмотрительным. После многих неудачных усилий, понесши приметный урон, неприятель остановился. Арьергард удержался в позиции и отступил, когда армия уже довольно удалилась.
Наконец прошел чрез Дорогобуж не более двух верст, давши армии достигнуть селения Семлева. Никогда армия не бывала в таком отдалении, и для того предположено остановиться два дня для отдохновения утомленным войскам и нужно было починить обувь солдатам. Было также в виду, чтобы спасающиеся жители из городов и селений, обозами своими затруднявшие движение армии, могли отойти далее.
В первый день отдохновения атаман Платов прислал занимать лагерь для арьергарда, донося, что стремительно атакующий его неприятель допустил его остановиться в восьми верстах, а в ночи он придет в селение Семлево. Причина столько скорого отступления заключалась в том, что пехота арьергарда не была употреблена в продолжение дня, и неприятеля должна была удерживать одна застава (так была названа) из двухсот казаков при одном есауле. Места были довольно лесистые, и несколько стрелков достаточно, разгоняя казаков, беспрепятственно открывать себе путь.
