– Ты о смерти?
– Нет, – резко ответил он. – Сегодня будем говорить только о приятном.
«Довольно странный ответ», – подумала Элена. Она почувствовала, что вопрос задел его за живое, но не решилась расспрашивать дальше. Кайл ясно дал понять, что это запретная тема. Ей тоже не слишком хотелось продолжать разговор о судьбе и смерти.
– Расскажи о себе. Чем ты занимаешься в Париже? Ведь не только же смотришь на звезды?
Он покачал головой.
– У нас есть кое-что общее. Я развожу цветы. Специализируюсь на душистых розах. Стараюсь сохранить древние сорта, уникальный запах каждого вида и яркий цвет. Или пытаюсь добиться новых ароматов. Например, чтобы сначала пахло фруктовым садом, потом цитрусами и миррой, одним словом, чтобы запах вызывал неповторимые, сильные ощущения. Красивые, но лишенные аромата розы меня не интересуют. Это мнимая красота.
– То есть ты охраняешь уникальные виды?
Кайл приподнял бровь.
– Я зарабатываю на этом деньги, это не благотворительность, а работа.
– Но, по сути, именно ты прилагаешь руку к тому, чтобы редкие виды роз не исчезли, ведь выбери ты другое занятие, никто бы о них и не вспомнил.
Так они проговорили весь вечер. Кайл отвечал сухо и лаконично, но все же рассказал Элене о своем последнем эксперименте. По правде говоря, работа не удалась, но полученный куст можно было использовать в дальнейшем.
– Цветы в этом смысле как люди. У светловолосой голубоглазой матери и зеленоглазого отца-брюнета может родиться очень красивый ребенок, и его глаза будут совершенно неповторимого оттенка.
Элена восхищенно внимала каждому слову. Несколько раз она теряла нить разговора, но продолжала смотреть на собеседника. Когда они вышли из кафе, улица горела тысячей разноцветных огней. Было светло как днем.
– Уже поздно, мы больше сегодня никуда не успеем. Но Нотр-Дам от нас всего в двух шагах. Иди сюда! – Кайл указал на огромный собор, возносящий к небесам стрельчатые арки. Казалось, что каменные горгульи, примостившиеся под крышей, наблюдают за поздними прохожими.
Они подошли к огромной двери, Элена задрала голову:
– Но разве вход здесь? Не помню такого.
Кайл кивнул:
– Главный вход с другой стороны. А здесь нас ждут четыреста крутых ступенек винтовой лестницы, – предупредил он. – Внутри очень красиво, пусть мы и не попадем на самый верх.
Элена покачала головой.
– Но оттуда не будет видно колоколов.
– Это правда.
– А у них такие удивительно красивые имена!
– Они носят имена святых: Анжелика-Франсуа, Антуанетта-Шарлотта, Гиацинт-Жанна и Дениз-Давид были отлиты в девятнадцатом веке, а самый большой, Эммануэль, – в семнадцатом веке. Он весит почти тринадцать тонн.
– Невероятно, – прошептала Элена. – С башни небо кажется таким близким, – добавила она, вспоминая детство. Когда-то она стояла там, наверху. Потом Элена повернулась к Кайлу.
– Поднимемся? – спросила она, коснувшись его плеча.
Кайл взял руку Элены в свою, на мгновение крепко сжал ее, потом отпустил и кивнул:
– Вперед.
Очередь из туристов заметно поредела. Кайл и Элена начали медленно подниматься по лестнице. Пальцы стыли от холода. Ступени нескончаемо тянулись наверх. Слабый свет сглаживал их неровную поверхность. В стенах Нотр-Дама пахло временем, влагой, старым ладаном и воском, и будто слышались шаги множества поколений. Воображение унесло Элену вслед за запахами. Здесь прошли тысячи мужчин и женщин, и у каждого была своя жизнь, своя история.
Внезапно Элена остановилась. Ей стало трудно дышать. Казалось, воздух перестал поступать в легкие, будто внутри что-то сломалось. Ее охватил панический страх. Она пыталась вдохнуть, но, сколько ни прилагала усилий, ничего не выходило, страх только усиливался – словно она вот-вот задохнется.
Кайл стоял позади. Когда он догадался, что что-то не так, то стиснул ее в объятиях и повернул к себе лицом. Элена подняла на него глаза, и Кайл понял, что она вот-вот потеряет сознание.
– Не волнуйся, мы уже спускаемся.
Ответа не последовало. Кайл подхватил Элену на руки, как ребенка, и стал протискиваться назад, вниз, не обращая внимания на протесты поднимающихся туристов. Он сжал губы и медленно спускался по ступенькам, прижимая Элену к себе. Когда они наконец очутились внизу, Элена была без сознания. Кайл развязал ее шарф, откинул волосы и осторожно коснулся ее лица. Она была бледна, но дыхание стало ровным и свободным.
– Элена, ты меня слышишь?
Ресницы задрожали, она открыла глаза и посмотрела на него непонимающим взглядом.
– Что со мной?
– Ты потеряла сознание. Едем в больницу.
Кайл не стал дожидаться ответа. «Неотложку» можно было вызвать в отеле «Дьё», всего в нескольких шагах от собора. Кайл снова взял Элену на руки и зашагал через дорогу.
Глава 12
Ваниль. Теплый и сладкий аромат детства. Он дарит ощущение уюта и тепла, помогает преодолеть трудности и смягчает напряжение. На каждом человеке этот аромат ощущается по своему. Всего несколько капель способны раскрыть ваше сердце навстречу миру.
Отличный результат. Моник снова понюхала пробник, закрыла пробирку и потрясла ее, чтобы ускорить взаимопроникновение спирта и масел. Затем она убрала флакон в специальный светонепроницаемый контейнер и в последний раз кинула взгляд на экран, чтобы убедиться, что новая формула соответствует записям в рабочем блокноте. Потом выкинула фильтры в мусорное ведро, встала и направилась к выходу.
Только через три недели можно будет понять, каков окончательный результат. Как говорила Лючия Россини, «духи зреют месяц». И хотя Моник не вполне следовала строгой процедуре, которой ее научила бабушка Элены, структура нового аромата была ясна, и конечный результат обещал оправдать ожидания. День задался на славу: была проделана огромная работа. Через три недели композицию придется разбавить, отфильтровать и разобраться с окончательной крепостью состава. Но насчет этого нужно будет посоветоваться с начальством.
Моник спустилась по лестнице на парковку, по дороге встретив несколько коллег и помахав им рукой. Оказавшись в машине, она наконец включила телефон. Посыпались сообщения.
«Легка на помине», – подумала Моник, но эсэмэска оказалась не от Элены. Моник быстро пробежала глазами приглашение Монтьера и тут же его удалила.
– Вот дурак, – пробормотала она, стараясь не поддаваться порыву позвонить Монтьеру и высказать ему все, что о нем думает. Моник подождала несколько секунд, пока на экране, одно за другим, загорались пришедшие сообщения, и разволновалась. Странно, что за целый день Элена так ничего и не написала. Совсем голову потеряла со своим свиданием.
