– Сомневаюсь, что Райлан сегодня будет драться, – спокойно сказала она. – Мы пойдем. – Она помедлила. – Пожалуйста, поверьте, мы так же скорбим о произошедшем на Чау-Саре, как и вы.
Ей никто не возразил, даже слова не сказал. Держа Улаву за руку, она смело пошла через толпу. В этот раз все три кольца разомкнулись без сопротивления.
Спустя минуту они дышали холодным ночным воздухом.
«В том, чтобы прийти ко мне на помощь, не было великой нужды, Таня Колфилд, – закралась в ее разум мысль Улаву, пока она вела его к позаимствованному летающему мотоциклу. – Тот терран не смог бы причинить мне вреда».
«Ты уверен? – кисло спросила она. – Выглядело так, будто он из кожи вон лез, чтобы навредить тебе».
Мгновение Улаву размышлял над этим, его мысли менялись слишком быстро, чтобы Таня могла за ними уследить.
«Ты использовала свой дар на публике, – наконец сказал он. – Разве твое руководство это одобрит?»
Таня вздрогнула. Конечно, им это не понравится. Она была секретным оружием программы призраков, и командование приложило немало усилий, чтобы держать ее дар в секрете. Они это не то что не одобрят, они будут просто в ярости.
Но только если узнают.
«Надеюсь, что до них это не дойдет, – сказала она. – Все, что видели посетители бара, – я плеснула пивом в лицо одного из них. Все просто подумают, что это была реакция на попадание в глаза алкоголя».
«Разве не будет ожогов?»
«Ничего слишком явного. Я держала температуру ниже точки возгорания, а контакт был недостаточно долгим для серьезных покраснений. Если что-то и проявится, то ничего слишком заметного».
Улаву вновь задумался.
«Но сам терран будет знать».
«Сам терран был пьяным в стельку, – напомнила ему Таня. – Я думаю, его воспоминания будут слишком размытыми, и он не сможет вспомнить, что конкретно его остановило».
«Ты так думаешь? Или надеешься?»
«Немного и того и другого, – признала Таня. Она строго на него посмотрела. – А теперь поговорим о тебе. Что ты вообще там делал?»
«Я – исследователь, – ответил он, его ментальная аура засветилась протосской гордостью. – Я пожелал увидеть и понять тех, кто потерял семью и друзей из-за ошибок протоссов».
Лицо Тани искривилось. «Из-за ошибок протоссов». Они до сих пор считали уничтожение целой планеты невинных терранов обычной ошибкой?
Гнев вновь стал овладевать ею. Усилием воли она загнала его внутрь.
«И что ты понял?»
Она услышала мысль, которую можно было приравнять ко вздоху:
«Осталось много боли. Много гнева».
«Никто из нас не винит их за это, – подчеркнула Таня. – Так что не пытайся выкинуть такой трюк снова. Слышишь меня? Потому что в следующий раз я просто позволю им показать тебе, как на самом деле выглядят боль и гнев терранов».
«В этом нет нужды, – мрачно ответил Улаву. – Как ты заметила, мы заплатили сполна».
Таня тихо кивнула. Война взяла с протоссов ужасную плату. Многие из них пали в битве. Их родной мир Айур был опустошен и покинут. Их общество оказалось разделенным, и, хотя некоторые фракции затем воссоединились, другие отвернулись от своего народа.
Хуже всего было то, что Кхала, легендарная псионная связь, соединявшая мысли протоссов на протяжении столетий, была уничтожена. Спустя годы после катаклизма, они пытались совладать с тем, что теперь означало быть протоссом.
Был ли этот тяжелый период в культуре протоссов причиной, по которой они оставили Улаву? Так ли сильно они замкнулись в себе, что у них не осталось энергии, чтобы вернуть Улаву и интегрировать его в постепенно перестраивающееся общество?
Или была более мрачная причина? Могло ли быть так, что какой-то из совершенных ее другом поступков отвернул от него других?
Ведь иногда ничего не стоит нажить себе новых врагов. Часто это до боли легко сделать.
Таня на секунду закрыла глаза, и эмоциональное волнение моментально исчезло. Ей не хотелось терять над собой контроль в тот день четыре года назад. Она не хотела обидеть или прогневить других призраков, игнорируя их попытки успокоить ее.
Именно Улаву смог тогда достучаться до нее, именно ему удалось заглушить вихрь злобы и хаоса на время, достаточное для того, чтобы имплантат вновь получил контроль. Ситуация разрешилась, и никто не пострадал. Даже тот призрак, заваривший всю кашу, который, как до сих пор верила Таня, заслуживал всего плохого, что любой из его коллег мог с ним сделать.
Но разрешение того конфликта имело свою цену. Неудачные попытки других призраков успокоить ее и так были плохим знаком, но факт, что пришелец победил, создал барьер неприязни, который Таня так и не смогла пробить или сломать. С тех самых пор она и Улаву были одни против целого мира. Она живет и работает с призраками, но никогда не сможет снова стать одной из них.
Очень скоро им не придется даже видеть ее.
Таня опустилась на сиденье мотоцикла, предчувствуя срыв, ждущий ее за стеной самоконтроля. Она надеялась, что когда-то там была более крепкая стена.
Таня боялась думать, что произойдет с ее самоконтролем, когда она покинет программу.
Во времена императора Арктура такое считалось немыслимым. Призраки были призраками, и они находились в программе до самой смерти. Точка.
Но император Валериан правил иначе. Он уменьшил промывку мозгов морпехам (некоторые говорят, и вовсе остановил, но никто в это на самом деле не верил) и также постановил, что призраки могли покидать программу по желанию.
Насколько Таня знала, она будет первой, кто воспользуется таким предложением. И это поднимало новые вопросы.
Оставят ли они имплантат на месте? Не могут же они его просто изъять. Возможно, они вставят ей новый особый имплантат, чтобы она могла жить гражданской жизнью без риска превращения объектов раздражения в римские свечи.
Они не могли его просто изъять. Или могли?
«Я все еще думаю о Райлане», – задумчиво сказал Улаву.
«Я уже говорила: не беспокойся по этому поводу», – ответила Таня.
«Я спокоен, – заверил ее Улаву. – Мне просто интересно. Как он узнал, что ты призрак?»
Таня нахмурилась. В тот момент она не обратила внимания на странность этого высказывания, но Улаву был прав. Как Райлан мог знать? Она не назвала себя, и на ней была гражданская одежда.
«Понятия не имею, – признала она. – Возможно, кто-то из казарм зашел в “Круг Данте” и рассказал про протосса в программе призраков».
