Минут через пятнадцать лес закончился, и впереди мы увидели деревню. Впрочем, назвать это поселение деревней у меня бы язык не повернулся. Высокие бревенчатые стены, восемь сторожевых башен, оббитые стальными пластинами ворота – Дорса походила на Фарот и являлась скорее фортом. Хотя кто их, местных, поймет? Впрочем, в отличие от Фарота, тут на стенах дежурили лучники. Только на воротной стороне я насчитал их двенадцать человек. А если принять во внимание шесть стрелометов на видимых башнях… В общем, деревенька еще та, и с наскока ее так просто не взять.
Сам форт стоял на огромном открытом пространстве, и километра на полтора-два его окружал лес.
Миновав засеянные какими-то злаками поля, мы подошли к воротам, и история повторилась. Впрочем, на этот раз разговор со стражниками много времени у нас не занял.
– На площади Арвида найдете, – махнул рукой усатый десятник по имени Урваз. Стражники расступились, и мы наконец зашли внутрь.
– Дар, тебе не кажется, что мы все это уже когда-то видели? – Риис кивнул на полтора десятка груженных домашней утварью фургонов. – Правда, в этот раз я чувствую себя значительно увереннее, чем в тот.
– Да уж, – оглядываясь по сторонам, усмехнулся я. – Тогда у нас не было Кана, Раены, Ваессы и драконов.
– А сейчас нет Мрака и ребят, – вздохнул маг, задумчиво оглядывая замерших на повозках возниц.
Десятник нам не соврал. Дорса и впрямь готовилась к эвакуации. Со всех сторон раздавался стук молотков, в воздухе пахло стружкой и маслом, которым местные смазывали оси фургонов. Людей в обычной одежде нет, все как минимум экипированы в кожаную броню и вооружены короткими копьями или луками. На крестьян местные походили, как доберман на болонку. Скорее русские казаки или американские переселенцы. Суровый край – суровые люди.
Площадь находилась метрах в ста пятидесяти от ворот, и шли мы к ней в полной тишине, поскольку при виде нашей группы все разговоры затихали моментально. Ну еще бы. Подавляющее большинство коренного населения Карна драконов и демонов видит не чаще среднестатистического жителя Земли. И посмотрел бы я на жителей Сан-Франциско, заявись туда трое синекожих инопланетян в сопровождении пары доисторических ящеров. Да там весь город сбежался бы, наверное. И шум бы стоял, как на финальном матче чемпионата мира по хоккею. А эти ничего так – стоят со слегка отвисшими челюстями, а если и переговариваются, то только шепотом.
Посторонившись и уступив дорогу паре выезжающих из дворов телег, мы, пройдя мимо так запомнившегося Кану трактира, наконец добрались до площади, на которой происходило аутодафе.
С детства не переваривал подобные сцены. И в книгах, и в кинофильмах. Тогда, пацаном, я всей душой ненавидел средневековую инквизицию. Этих тварей, что с именем Господа на губах сжигали невиновных людей на своих «очищающих» кострах. Я мечтал стать сильным, ворваться на площадь на коне, разогнать толпу и побросать всех этих уродов в костер! А потом стоять и смотреть, как они там горят. И вот сейчас тот самый миг – миг исполнения той детской мечты, но… Это другой мир. Тут если кого-то и сжигают, то, как правило, по делу. Некромант, натравивший на баронский замок нежить, должен подохнуть! «Это правильно…» – подумал я и, загнав поглубже захлестнувшую меня ярость, внимательно оглядел площадь.
И все-таки местные в корне отличаются от обитателей средневековой Европы. Там подобное зрелище собирало тысячи зевак, а тут на площади только солдаты. Два десятка. И судя по их хмурым лицам, происходящее не вызывает у них особого восторга. Наскоро сколоченный помост. Высокая куча хвороста вокруг столба. Привязанная к нему девчонка затравленно озирается и что-то мычит. Говорить ей мешает кляп. В широко распахнутых глазах отчаяние и ужас. Над площадью висит гробовая тишина. На помосте монах в серой рясе с уже горящим факелом в руке.
Сотник Арвид – высокий скуластый мужик – скрестив руки на груди, стоит напротив и мрачно смотрит на начинающуюся казнь. Рядом четверо в серых рясах. Двести восьмидесятые – двести пятидесятые уровни. Старший, по имени Гунтард, что-то негромко говорит стоящему рядом с ним монаху.
– Именем своего бога… – бесцветным голосом произносит палач, медленно идет к привязанной жертве… и тут словно пелена спадает с моих глаз. Ники служителей Мирта краснеют, меняются их имена. Гунтард вдруг становится Г’Унтардом. Отрекшиеся! Но как, мать его?! «Максимальная защита от ментала позволяет мне видеть практически через любую личину», – мелькает в моей голове в тот момент, когда я прыжком взлетаю на помост и ударом сапога отбрасываю лжесвященника от наваленной вокруг столба кучи хвороста.
– Это отрекшиеся! За Ингвара!
Ледяной Клинок проходит по лежащему на досках сероряснику критом, сбивая больше половины процентов его ХП, еще удар – его тело дергается, и вместе с предсмертным хрипом на губах монаха пузырится кровавая пена.
Лязг стали на площади. Мне в бок прилетает стрела. Сука! Кан, метнувшись вперед, сшибает двоих поднимающих арбалеты бойцов. Арвид, заметив полоски на моем лице, выхватывает меч и резким движением сносит голову одному из стоящих рядом отрекшихся.
– Бей монахов! – его голос перекрывает грохот железа и возгласы выхвативших оружие солдат.
В плечо третьему лжемонаху ударяет Ледяное Копье – он, брыкнув ногами в воздухе, падает.
Опомнившиеся солдаты тут же добивают его и рубят четвертого. Г’Унтарду удается вырваться из этой кучи-малы прыжком. На лице жреца кровь, ряса разорвана, жизнь в желтом секторе.
– Твари! – дрожащим от ненависти голосом хрипло произносит он и, выхватив из-под рясы какую-то корявую ветку, втыкает ее в землю у своих ног. – Сдохните все!!!
В его грудь вонзаются три арбалетных болта. Тело отрекшегося дергается, он переводит взгляд на меня и с торжествующей улыбкой на губах медленно оседает на землю. Конец!
На плечи прилетает Лечение Раены, стрела сняла не больше пяти процентов жизни и, не пробив доспеха, ушла рикошетом в сторону. Обернувшись, я вырвал изо рта привязанной девчонки кляп.
– Господин! Это не я на замок нежить… я могу только скелетов… – тут же сбивчиво забормотала она. – Только скелетов. Правда! Ну поверьте мне, господин…
Я даже ее не слушал. Стоял, оглядывал возбужденных людей на площади и… был счастлив! Как может быть счастлив тот, кто хоть раз исполнил свою детскую мечту.
– У нас большие неприятности, дар, – мрачный голос Ваессы тут же вернул меня на землю.
Я спрыгнул с эшафота и, не обращая внимания на причитания привязанной к столбу девчонки, направился к дочери некроманта, которая в свою очередь склонилась над трупом последнего отрекшегося. Не я привязывал – не мне ее и отвязывать. В том, что ей уже ничего не грозит, я не сомневался ни капли. Как и в том, что атака на замок – дело рук этих вот уродов, заявившихся в форт под личиной священников Мирта. Ну не кузнечиков же они на пустоши ходили ловить?
К слову, солдаты местного гарнизона, сработавшие на удивление оперативно, словно бы только сейчас заметили нашу развеселую группу. Многие, в основном те, что не были заняты обыскиванием трупов, просто застыли на месте и с неподдельным изумлением на лицах разглядывали навестивших их деревню драконов и демонов.
