Азазель рядом сказал тихо:
– Идет сюда из кухни…
В дверном проеме появился старик с большой расписной чашкой в руке, сделал пару шагов и наконец, ощутив что-то неладное, поднял взгляд от чашки, охнул.
Пальцы разжались, чашка вывалилась из ослабевших пальцев. Михаил видел, как она падает, переворачиваясь и расплескивая чуть коричневатый чай, однако на уровне его домашних тапочек замерла, а брызги чая, не достигнув пола, собрались в огромную каплю и втянулись в чашку, что медленно поплыла к столу и там опустилась на край.
Судя по испуганно-ошарашенному лицу старика, это все проделал Азазель, он же сказал весело:
– Простите, мы гости непрошеные… но такая уж у нас работа. Приходим, когда не просят, и делаем то, что хозяевам не всегда как бы нравится. Вы и есть Андрей Исаевич?
Старик пролепетал:
– Кто… вы?
– Комиссия, – ответил Азазель. – Вы можете сесть и пить чай, а то остынет. Мы тоже с вашего позволения сядем, вам так спокойнее, верно?
Старик сел у стола, но к чашке не притронулся, смотрел испуганными глазами.
– Что вы хотите?
Голос его был слабый и дрожащий, то ли хорошо играет роль старика, то ли в самом деле стар и не притворяется.
– Отчет, – произнес Азазель жестко. – Вы наверняка знаете, демонам появление среди людей запрещено. Но вы появились сами… и перетаскиваете еще и других?
Старик посмотрел на него, перевел взгляд на Михаила, тот постарался выглядеть строгим и загадочным, снова взглянул на Азазеля.
– Я слышал, – произнес он так же слабо, – что кто-то из Древних незримо надзирает и жестоко карает… Потому я за всю долгую жизнь ни разу не нарушил ни единого правила людской жизни.
– Только поэтому? – уточнил Азазель.
Старик ответил со вздохом:
– В благородные намерения кто поверит, когда все вокруг врут?.. А вот в страх перед наказанием…
Все верно, подумал Михаил, но смолчал, Азазель только поморщился.
– А как ведут себя те, – сказал он жестко, – кого перетащили сюда?
Старик взмолился:
– Я никого не перетаскивал!
– А как здесь появился демон, что теперь в теле мальчишки? – спросил Азазель. – Гена Коваленко, не так ли? Думаю, он не один, верно?.. Говорите. И, предупреждаю, с нами не хитрят.
Старик сказал дрожащим голосом:
– Он там был так несчастен!.. А здесь я видел в глубоком несчастье двух хороших и добрых людей. Я подумал, что два несчастья можно превратить в счастье для них всех… Мне казалось, все так и получилось…
– Самовольство, – резко сказал Азазель. – Это наказуемо!
Михаил обронил:
– В основном запрещено и наказуемо.
– Хочешь сказать, – рыкнул Азазель, – могут быть исключения?
Михаил кивнул.
– Комиссия занимается глобальными проблемами. В мелочи не вникает. Одну из этих мелочей исправил этот…
Азазель спросил резко:
– Покажи свой облик!
Старик взмолился:
– Это мой и есть… Моя мать простая женщина, только отец демон. Да и то наполовину, это дед был чистым демоном, но он давно погиб, у нас там частые войны. Потому я такой вот…
– С кем держишь связь на той стороне? – спросил Азазель.
Старик вздохнул, поднял голову.
– Я готов принять смерть.
– Вижу, – отрезал Азазель. – Но в твоей смерти необходимости пока нет. До тех пор, пока не увидим нарушений. Других, как мы понимаем, тоже удерживаешь от глупостей?
– Стараюсь, – проговорил старик слабо.
– Вроде бы удерживаешь, – сказал Азазель с сомнением. – Мы бы заметили. Ладно, проверим еще разок. Пока что разрешим тебе жить и курировать этот район… но нам нужны все нити, что идут мимо нас на ту сторону.
Старик посмотрел на него в удивлении, потом с надеждой, но Михаил видел, как затем в его глазах проступили сомнение и подозрение.
– Вы хотите прервать эти нити?..
– Это будет зависеть, – ответил Азазель, – от многого зависеть. Ты наверняка знаешь, мы позволяем жить среди людей адекватным демонам. Которые приносят пользу и платят исправно налоги. Но все должны быть у нас на учете. На строгом и неусыпном.
Старик пытливо всматривался в его лицо.
– Я слышал о падших ангелах, что продолжают охранять людской род…
– Ты не ошибся, – бросил Азазель. – Контакты! Все до единого!
Михаил молча поглядывал, как старик выкладывает Азазелю все имена и явки, осмотрелся в квартире, старенькой и захламленной, как часто бывает у стариков, у них это называется хозяйственностью и домовитостью, хотя это вообще-то неумение отличить важное от неважного.
Похоже, старик в самом деле счастлив жить вот так, ничего не старается приобрести сверх, хотя, наверное, мог бы. Потому пусть решает Азазель насчет этого достаточно безобидного демона. Если, конечно, Азазель сумеет поставить его под неусыпный контроль, чтобы и сам неадекватных здесь не пристраивал к жизни, и сообщал, если такие где появятся.
– Михаил, – позвал Азазель, – кончай дремать, мы закончили.
Михаил спросил мрачно:
– Дом тоже уничтожаем?
Азазель улыбнулся одними глазами, оценив попытку Михаила держаться в роли грозного инквизитора.
– Соглашение достигнуто, – сообщил он, – здесь вроде бы все под контролем. Мы уходим.
Старик, еще не веря в спасение, проводил их до двери, но когда закрыл за ними, Михаил услышал стук задвигаемого засова, но это так, для успокоения, такое не спасет, их мощь чувствует, даже видел намек на нее, когда Азазель с небрежной легкостью мгновенно среагировал и спас чашку с пролитым чаем.
Уже на лестнице Михаил сказал неуверенно:
– Но здесь существует полиция, федералы, гвардия, даже чрезвычайники…
– Знаю, – буркнул Азазель настороженно. – И что?
– Это законная власть, – сказал Михаил уже несколько тверже. – Закон и порядок. Разве мы не должны подчиняться закону… хотя бы в какой-то мере?
Азазель прошел вперед, придержал дверь подъезда для Михаила с таким видом, что тот иначе попер бы, как дурная коза, прямо на стену.
– Ты верно сказал насчет какой-то меры, – заметил он. – Все верно, в какой-то мере. В этой самой мере мы даже сотрудничаем. Точнее, не сотрудничаем, полиция о нас не знает, однако мы делаем свою немаловажную часть работы на общество. Во имя его блага.
– Но закон…
Азазель прервал:
– У нас совпадение в базовой части. Насчет того, что зло должно быть наказано. А еще мне нравится пункт о неотвратимости наказания.
