– Да, емкость твоих аккумуляторов маловата. Это ты от страха сжался, да? Ладно, а вдруг хватит?.. Бери шинель, пойдем.
Михаил послушно поднял рюкзак, Азазель быстро двинулся вперед. Под подошвами моментально взвились облачка сухой красной пыли, земля кое-где потрескалась от невыносимой жары, но, к счастью, это еще не обожженный кирпич, а пока лишь пересушенная глина.
Азазель шаг не убавлял, мелкие скалы сменились крупными, идти стало теснее, а потом каменные громады резко разошлись в стороны, открывая под страшным красно-багровым небом бескрайнюю и покрытую черным пеплом равнину, угрюмую и безжизненную.
Красный отсвет падает сверху зловещими волнами, пепел вроде бы шевелится и вздымается, как шерсть на спине исполинского зверя, но если присмотреться, замечаешь абсолютную неподвижность этого мертвого мира, однако стоит сместить взгляд чуть в сторону, как на том месте, которое только что рассматривал, снова начинается шевеление, способное довести до головокружения.
– Как тебе? – поинтересовался Азазель. – Мы в Гееноме, как ты и хотел.
– Я хотел?
– Но ты же так страстно уговаривал меня сходить в ад? Гееном – первый уровень, остальные восемь ниже, каждый один от другого на триста лет пешего хода. Если восхочешь ниже… еще за триста лет и туда доберемся. А сейчас, в Гееноме, главное – ничем не отличаться от местных. Передвигаемся, как и все рядовые демоны, а в этом никто из нас от животных не отличается. Никакого ускорения и прыжков через реки! Это по силам только небольшой группе высших демонов, а их всех знают в лицо. Или почти всех.
– Понял, – ответил Михаил сдержанно. – Ты босс.
– Наконец-то!
– Но когда завершим, – закончил Михаил, – я потыкаю тебя козьей мордой во все твои промахи.
– Если доживешь, – ответил Азазель недобро. – За такие нечестивые угрозы я тебя оставлю здесь вообще навеки. Чтоб не позорил нашу благородную породу ангелов!
Михаил смолчал, разглядывая идущий сверху красноватый свет, наполняющий его тревогой и ощущением близких неприятностей. Присмотревшись, понял, что небо ни при чем, откуда здесь небо, свет от каменного свода, красного и пугающего размерами, словно смотришь изнутри на крышку великанского гроба.
Он зябко передернул плечами от жуткого ощущения безнадежности и ужасности этого места.
– Как же здесь… нерадостно.
Азазель возразил бодрым голосом:
– Мишка… не кривись. И не надо этого соболезнования во взоре. Тем, кто здесь родился, все привычно и нормально. Напротив, наше синее небо им может показаться не совсем как бы вот.
– Да я так, – буркнул Михаил чуть пристыженно, – это не сочувствие, а так… соболезнование, что ли… Или нет, понимание. Я бы лучше удавился, чем остался бы здесь жить.
– Тебе есть с чем сравнивать, – уточнил Азазель. – А они других мест не видели. И даже не знают, что такие существуют. Чукчи и эскимосы до сих пор в своих снегах, хотя вроде бы могут к теплому морю, а эти и слова такого не знают!
Михаил некоторое время шел рядом молча, поглядывал по сторонам, смиряя трепещущее в страхе сердце.
– Прекрасный мир сотворил Всевышний. Но ад создавал не он…
Азазель сказал с сочувствием:
– Да знаем, кто его создал. Пусть ненамеренно, и пусть не это вот, а просто глубокую дыру… Что так смотришь? Наши действия хотя часто заканчиваются пшиком, иногда имеют продолжение уже без нас… как в этом случае. Так что, Михаил, все равно создатель ада – ты! И все это помнят. По крайнем мере, здесь. Так что можешь представить, если узнают, что ты оказался тут…
Михаил дернулся.
– Перестань.
– Ты же видел Москву? – спросил Азазель. – А ее основателем считается князь Юрий Долгорукий, что велел построить на реке Москве полдюжины хаток!.. Которые потом по названию реки Москвы тоже назвали Москвой.
– Перестань, – повторил Михаил. Он посмотрел по сторонам, чуточку втянул голову в плечи. – И так не до танцев.
Азазель сказал с неумолимостью в голосе:
– Не прячься от правды, хотя для небесного воинства это характерная черта. Не можете признать, что не все по вашей воле, а каждый шаг или жест, как брошенный в воду камень, порождает волны. Теперь неважно, что ад появился от падения Сатана и его команды. Та дыра разрослась в целый мир. Как нынешняя Москва не имеет ничего общего с теми жалкими хатками первопоселенцев.
Михаил сказал с сердцем:
– Как ты обожаешь сообщать страшные новости.
– Для тебя это новость? – изумился Азазель. – А я думал, ты везде ходишь, бьешь себя в грудь и хвастаешь, что ад создал ты! А то и можно плакат на груди повесить. Или надпись на футболку. И продублировать на спине крупными буквами. Хочешь, броский шрифт подберу?.. Правда, такая футболка не совсем для ада, а для… гм, даже не представляю, где в ней лучше появляться?.. Разве что на тусовках ночных байкеров?
– Азазель, – попросил Михаил с тоской, – будь серьезнее. Меня всего трясет.
Азазель ахнул:
– Ты чего? А вдруг тебя не убьют, а встретят, как отца-основателя?.. Ты не просто свой, а отец родной, можно сказать… хоть и с натяжкой, большой натяжкой. Тебя в ноги целовать будут… Вдруг царем поставят?.. А что?..
– А твоего Юрия Долгорукого в нынешней Москве царем бы поставили?
– Тот основал всего лишь город, – напомнил Азазель, – а ты – целый мир. Продумай, пока медитируешь, новые справедливые законы… Первым делом меня визирем с большим гаремом!
– Что такое визирь?
– Тот, кто выдает визы и визирует подписи падишаха. Без подписи визиря любое распоряжения правителя недействительно. Буду выдавать визы на посещение ада, устроим аттракционы, казино и блэкджек со шлюхами… Хотя, гм, это уже есть в мире людей, причем в ассортименте…
Михаил вслушивался, как в тело медленно вливается и заполняет его от пят до кончиков ушей недобрая, но все же мощь.
– Да, – пробормотал он, – мне осталось только объявиться… Не знаю, как можешь шутить на такую крайне неприятную тему. Так бы жили в раю или на земле…
Азазель воскликнул с энтузиазмом:
– Мишка!.. Человек во всем должен видеть лучшее!.. Без оптимизма и веры в победу среди людей просто не выживешь! Там же такие звери, такие прекрасные хищные зверюги! А тут всего лишь простые примитивные демоны. Так что не отставай! Мы на коне, хоть и пешком.
Михаил покачал головой, Азазель картинно оптимистичен, сказал с укором:
– Что-то часто называешь себя человеком.
Азазель повернул голову, в глазах блеснул нескрываемый интерес:
– Еще не врубился?.. Сегодня узришь, а то и узреешь, что и ад подстроился под людей! Хотя здесь, как и у вас, наверху, людей сперва презирали. Но сейчас быть человеком – это в самом деле быть вершиной. Демоны нехотя, но признали. А вы там, на небесах, все еще из леса не вышли?
