– Вот это удар, – донесся потрясенный голос Азазеля.
– Обизат, – проговорил Михаил, едва шевеля губами. – Ты ее видел?
– Она умерла, – ответил Азазель. – Наверное…
Михаил, шатаясь, пошел по кровавому следу обратно, девушка все еще лежит на том же месте, кровь течет изо рта, лицо смертельно бледное, но когда ее затуманенный взор отыскал его лицо, Михаил услышал ее прерывающийся шепот:
– Я… успела…
Михаил крикнул:
– Ты чего?.. Ты зачем?
– Ты, – проговорила она затухающим голосом, – ты теперь мой… вождь… Я была обязана…
Подбежал, пошатываясь, Азазель, усталый и в крови, зыркнул на нее враждебно.
– Что случилось?
Михаил указал на нее взглядом.
– Она… закрыла меня собой от смертельного удара. И теперь умирает она, а не я…
Азазель наклонился над нею.
– Обизат… как ты успела так быстро вернуться?
Она прошептала затихающе:
– Я смогла бы лет через десять… но моя родня отдала мне свои силы, а потом помог еще и клан… И велели отправляться к вам…
Михаил все еще держал в руке меч, теперь уже с черным лезвием, Азазель опустился возле нее на колени, опустил ладони на лоб.
– Ого, уже умирает… Мишка…
– Что? – огрызнулся Михаил. – Что еще?
– Только ты можешь ее удержать, – сказал Азазель быстро. – Сделай это! Поскорее!
Михаил не понял его злой настойчивости, но опустился рядом, взял ее голову в ладони. Обизат взглянула на него уже невидящими глазами. Он чувствовал, как из нее истекают последние капли жизни, стиснул ладони и представил себе, что вливает в нее ту часть своей силы, что осталась, если осталась от схватки с Зараном.
Азазель сказал быстро:
– Антисфирота… быстрее!
Михаил всеми силами души вошел в черный столб, по телу почти сразу побежал жар расплавленного металла, элементаль в нем принял с жадностью, а он стиснул челюсти и старательно переливал уже свою жизненную силу в эту странную демоницу.
Она долгое время оставалась смертельно бледной и неподвижной, затем ее веки медленно поднялись, открывая во всей красе удивительно зеленые глаза, крупные, слегка навыкате, блестящие и с искорками в темных зрачках.
На щеки начал возвращаться румянец, нежный, как утренняя заря. Михаил поспешно отдернул ладони. Обизат смотрит пока еще затуманенным взором, Азазель трогал ей лоб, задрал край изорванного доспеха и озабоченно осмотрел рану от кончика лезвия топора Зарана.
– Затягивается. Но емкая девочка… Много сил потребовалось, чтобы ее удержать на этом свете. А у тебя как?
Михаил буркнул:
– Еще не умею определять. Но на ногах стою. Но я не понял…
Азазель повернулся к Обизат.
– Ты из клана демона Асмодея?
Она ответила тихим голосом:
– Да.
– Что-то слышал, – сказал Азазель. – Законы клана нерушимы, преступивший да умрет и покроется бесчестьем, так у вас сказано?..
Она ответила все еще осторожно, не решаясь пошевелиться:
– Да… Я служила Кезиму, сильнейшему из воинов ада, но твой соратник сумел его убить.
Азазель буркнул:
– Что сказали старшие клана?
– Теперь я должна, – пояснила она, – служить тому, кто сумел его убить.
Михаил поперхнулся, Азазель сказал в задумчивости:
– Да, это правильно. Женщина должна служить сильнейшему и рожать от него детей, чтобы род усиливался и креп.
– Я дочь вождя клана, – ответила она со смиренной гордостью. – И внучка вождя и даже правнучка…
– Твоего прадеда звали Форнеус? – спросил Азазель.
Она посмотрела на него с изумлением и надеждой.
– Да. Ты знал его?
– Пару раз вместе охотились, – ответил Азазель и повернулся к Михаилу. – Расслабься, дружище. У них честь рода превыше всего!.. А честь рода требует, чтобы эта девочка была верна тому, кому служит. И только его смерть может освободить ее.
– Но теперь свободна, – напомнил Михаил.
Азазель хмыкнул.
– Кезим не утонул, переходя реку, как великий Барбаросса, и не захлебнулся вином, как грозный Аттила. В тех случаях она стала бы свободной, но его убил ты своею собственной рукой, как поется в «Интернационале»! Теперь Обизат по закону чести переходит под твою руку.
Михаил отодвинулся.
– Ты забыл, что я на другой стороне?
Азазель нахально улыбнулся.
– Для женщин это неважно. Важнее наша самцовость, а не политическая ориентация. Каждая хочет принадлежать самому сильному. Даже если не знают, что этот закон установил и внедрил в нас Творец… Кстати, Обизат… вопрос на засыпку…
Она приподнялась на локте, прислушалась к себе, Азазель и Михаил наблюдали, как она медленно поднялась на ноги, стройная и непривычно смиренная.
– Какой вопрос?
Азазель прямо взглянул ей в глаза.
– Смотри на меня и отвечай быстро, не раздумывая. Мы явились сюда тайно и с соблюдением всех мер предосторожности. Никто не знал, кто мы и куда направляемся… Как ты узнала, что Михаил здесь? Как ты пришла точно к нему?
Она ответила быстро, как он и велел, не задумываясь:
– Не знаю. Я чувствовала, где он. Как только клан, отдав мне силы, вернул меня, я сразу же метнулась сюда.
Михаил смолчал, уже догадываясь, как именно она его ощутила в этом мире, Азазель бросил в его сторону предостерегающий взгляд, а она прямо и строго взглянула Михаилу в глаза.
– Располагай мною, мой повелитель. Моей жизнью, телом и всем, что имею.
Пока Михаил искал, как ответить поуклончивее на такую торжественную высокопарность, Азазель довольно крякнул.
– Прекрасно сказано!.. Настоящая женщина. Точно понимает направление вектора прогресса, цивилизации и культурки. Вернее, чувствует всеми фибрами женской души или того, что у женщин заменяет душу. Особенно понравилось насчет тела… Хотя и насчет движимого и недвижимого имущества тоже интересно. Квартира в Москве хорошо, но насчет загородной резиденции в аду весьма заманчиво. Тут бывают такие замки!.. А ее отец – глава клана…
Она все еще смотрела на Михаила с ожиданием. Он пробормотал неуклюже:
– Но как же…
Азазель сказал строго:
– Михаил!.. Ты что, не понял?
Михаил понял по его злому голосу, что отказом не только оскорбит Обизат, но и восстановит против себя весь ее могучий род здесь, в преисподней, выдавил с усилием:
– Принимаю…
