Она, поглядывая на Михаила, осторожно надкусила, прожевала, вслушиваясь в ощущения, Азазель подмигнул, она ответила сердитым взглядом, но остальное съела быстро и уже без колебаний.
– У вас этим питаются?
– У людей? – уточнил Азазель. – В том числе, милая, в том числе.
Она села рядом, тихая и послушная, смотрит на Азазеля точно так же, как и Михаил, ждет рассказа насчет их таинственной миссии и не спускает взгляда с его рук, когда он вытащил из рюкзака что-то совсем уж непонятное в странных прозрачных мешочках, а затем вынул из них непривычного вида еду, от которой пошел зовущий запах.
– Подогреть? – спросил он деловито.
Михаил не ответил, Обизат не решилась раскрыть рот, а на сухой земле вспыхнул по щелчку пальцев Азазеля огонь, Михаил так же молча разложил на плоских камнях бутерброды и широкие ломти мяса, вытащил бутылки с квасом.
– Обизат, – сказал Азазель, – садись, ешь. Если не отравишься, то и мы потом поедим. Пластик не ешь, это упаковка… Хотя тебе, наверное, можно. Ладно, ешь, хочу посмотреть.
– Азазель, – сказал Михаил с упреком.
Азазель сказал со вздохом:
– Ладно, не ешь. Хоть это и вкусно, но некрасиво… для молодой девушки. Будешь старой – ешь все, тогда можно.
Обизат сказала с вызовом:
– Я никогда не буду старой! И всегда буду служить своему господину.
– Как молодость категорична, – сказал Азазель миролюбиво. – Узнаю себя! Я же молод и романтичен, а вот Мишка старый и скучный. И все время ворчит, ты заметила?
– Не подлизывайся, – отрубила Обизат с достоинством. – Мой господин красив и загадочен. И вообще он романтичен, жесток и когда-нибудь убьет этого чудовищного архангела Михаила, что сотворил этот ад!
Михаил поперхнулся бутербродом, Обизат с готовностью постучала кулачком по его спине.
– Не в то горло, господин?
– Ты ешь, – просипел он, – а то мы сожрем все…
Обизат послушно придвинулась ближе, взяла в обе руки бутерброд, как белка берет орех, а Михаил, кое-как собравшись, сказал с укором:
– Азазель… не все понимают твои дурацкие шуточки. Обизат, он все брешет. Это вкусно.
– Вкусно, – подтвердила Обизат. – Просто невероятно. У тебя хороший слуга.
Михаил сказал с неловкостью:
– Он не слуга, а напарник, который больше знает и умеет, чем я. И вообще это он командир, а не я.
Азазель подмигнул ей.
– Видишь, как брешет? Только не понимаю, зачем. Ответственность с себя хочет снять, что ли?
– Вожди тоже устают, – ответила она серьезным голосом. – Иногда уступают место заместителям, а сами присматривают со стороны. Он очень благороден.
– Слишком, – сказал Азазель. – Благородным можно быть только среди благородных, да и то удобнее быть с более… широкой натурой и демократическими взглядами. Бери мясо, уже готовое, греем только из-за человеческих причуд и привередничества. Мишка у нас такой, капризный. Но ты не обращай внимания.
– Я ему служу, – напомнила Обизат с достоинством.
– Служи дальше, – милостиво согласился Азазель. – Ну как пластик, вкусный? Вообще-то ты молодец. Едва не лопаешься от любопытства, но даже бровью не повела, это же надо! Так и держись, девочка!.. У мужчин есть свои тайны. Просто хвали нас побольше и восхищайся нами, это тебе зачтется. Но не расспрашивай.
Михаил поморщился.
– Азазель… Зачем какие-то запреты?
– Запреты, – сообщил Азазель, – это ступеньки, по которым человек поднимается к вершинам прогресса и культурки. А так как ты человек, что видно каждому, вот Обизат и сгорает от жажды узнать, как это ты, простой человек, убил Кезима.
– Я не простой человек, – пробормотал Михаил. – Как я понял, быть простым человеком позорно, да?.. Или только очень простым?
– Совсем простым, – уточнил Азазель, – совсем простым. Обизат, все было очень просто! Кезим погнался за Мишкой, поскользнулся, упал и убился головой о стену. Только и всего.
Обизат посмотрела на него с недоверием, подумала, перевела взгляд на Михаила. Тот с неловкостью улыбнулся, нет силы смотреть в ее чистые ясные глаза и брехать с легкостью Азазеля, уронил взор себе под ноги, а пока елозил там по красному песку и пытался поднять, она спросила звонким голоском:
– А с Зараном так не повезло?
– Да, – согласился Азазель, – были трудности.
– А крепость тоже сама рухнула? – уточнила она.
Михаил поперхнулся, Азазель широко улыбнулся и развел руки в стороны.
– Умница, поймала… Но лучше о таком помалкивай. Пусть все видят в Мишке простого и даже очень простого человечка. Он и в самом деле прост, как два рубля, уязвим и беззащитен, как все человеки… А крепость рухнула, потому что я чихнул в ту сторону. Сказал «чихал я на эту крепость» и… чихнул. Пусть это будет официальной версией. Народ такие сенсации обожает.
Она, почти не слушая, кивнула в сторону мрачного Михаила.
– До него смогут добраться только через меня!
– Прекрасно, – согласился Азазель, – тебя убьют, это пусть, не жалко, а он успеет убежать или дать сдачи. Ты молодец, Обизат!..
Михаил сказал сердито:
– Азазель…
– Чего?
– Прекрати обижать девушку, – сказал он. – Вдруг не знает, что ты брехло? И поверит. Это мы должны ее защищать.
Азазель вытаращил глаза:
– Тю на тебя! Зачем?
– Потому что она, – начал Михаил и запнулся, сказать «женщина» язык не поворачивается, Азазель поднимет на смех и начнет язвить о равноправии, – потому что… красивая…
Азазель в самом деле вытаращил глаза, повернулся к Обизат, а она, захваченная врасплох, неожиданно покраснела так густо, что даже лоб и шея порозовели.
– Как бы да, – проговорил Азазель медленно, – очень даже весьма как-то в тему, хоть и невпопад, но прямо в лунку… Обизат, ты слышала?
Обизат, уже опомнившись, вздернула носик. Щеки еще оставались красными, но голос прозвучал сравнительно ровно:
– Что? Ничего я не слышала!
– Молодец, – сказал Азазель почти искренне. – Видел, Мишка, как надо? Хорошее воспитание. Ты ляпнул глупость, а она сделала вид, что не заметила. Но на самом деле женщины такие вещи всегда замечают. Важное могут не заметить, но такое всегда засекут. А потом предъявят в нужный момент.
– Ничего я не предъявлю, – возразила Обизат. – Он мой повелитель, ему и так принадлежат мои мечи, моя сила и мое тело.
Азазель развел руками:
– Я убит, я сражен, мне промямлить нечего… Михаил снова победил.
Она произнесла с надменностью:
