– Правда? – спросил Азазель. – А чего же это я решил такое умное приписать тебе?.. Наверное, у тебя вид предельно правильный, а я так себе, у меня и ноги кривые, и мысли, и взгляд на женщин, и удовольствия жизни… Ты как насчет животных удовольствий? Ну чего кривишься, они все животные. Иных не бывает.
– А книжки почитать?
Азазель ахнул в великом изумлении:
– А ты чё, грамотный?
Михаил промолчал с достоинством, люди в самом деле если говорят про удовольствия, то всегда имеют в виду только животные.
Азазель вздохнул, проговорил очень серьезно:
– А вот то, что здесь уже узнали о втором пришествии Христа… или не Христа, а их демонского Мессии, говорит об утечке информации из рядов небесного воинства!.. А это очень серьезно и очень опасно.
Михаил спросил с осторожностью:
– А другие варианты?
– Другие еще хуже, – ответил Азазель.
– Что может быть хуже?
– Уровень утечки, – пояснил Азазель. – Вряд ли ваши белокрылые пустышки что-то важное знают. А вот верхи… Кто-то либо проболтался, что маловероятно, верхи умеют держать языки за зубами, либо допустил утечку информации сознательно.
– Эх…
– Это я еще мягко, – утешил Азазель. – Наверняка кто-то просто сообщил сюда по своим каналам.
Михаил пробормотал:
– Зачем?
– Поняв зачем, – ответил Азазель, – сможем понять и кто. Возможно, сможем. А так… пока только предположения.
– Поделись, – попросил Михаил.
– Пока делиться нечем, – признался Азазель. – Так, навскидку… Например, Метатрон, правая рука Господа.
– Что-о?
– Метатрон мог быть заинтересован, – ответил Азазель хладнокровно, – чтобы Господь спас от варварства только людей. Ревность своего рода. Нечего спасать еще и демонов… Будем только мы, люди, его избранными!.. Не забывай, Метатрон – единственный человек, вставший настолько высоко, что ангелы и даже архангелы смотрят на него снизу вверх… Он выше даже Михаила… слышал о таком?.. Гавриила, Рафаила и Уриила, про остальную шелупонь и говорить нечего.
Михаил пробормотал в растерянности:
– Он не мог предать Господа…
– А никто и не предавал, – напомнил Азазель. – Ни мы, отряд двухсот, ни сам Люцифер, настаивавший на более верном, как он считал, пути… Никто не предавал! Просто мы все считали, что умнее Его. И готовы сделать мир еще лучше…
Михаил промолчал, стараясь понять, нарушил ли Творец в случае с появлением Христа свое слово дать полную свободу воли человеку и никогда не вмешиваться в жизнь людей, если не появлялся лично.
Он и раньше вмешивался, но как бы тайком, хотя уши и торчали хоть из горящего куста, хоть в виде подсказки Ною насчет ковчега, да и Моисей клялся, что получил заветы прямо из рук Бога, хотя, конечно, у Творца нет рук, как и вообще тела.
Но в случае с Христом он вмешался явно, лично зародившись в утробе земной женщины и пройдя, чтобы не вызывать подозрений, все этапы жизни от младенца до взрослого.
Правда, терпения не хватило дожить до возраста мудреца, в тридцать три года человек не очень-то умен, если не брать математику, но ладно, вопрос в другом: было нарушение Слова Творца или не было?
Или, дескать, хозяин своего слова: сам дал и сам взял? Или же из каждого правила есть исключения?
В этом случае с появлением части своей божественной силы в мире демонов он может зайти еще дальше, а это тревожно, если все начинает настолько уж сильно зависеть от его воли…
Обизат впереди не просто остановилась, а бегом ринулась к ним обратно, на лице уже не беспокойство, а страх.
– Опасность, – крикнула она, – готовьтесь!
Она указала вверх, а там в красном тумане показалась быстро вырастающая в размерах фигура крылатого человека.
Азазель вздрогнул, лапнул кобуру пистолета и тут же убрал ладонь.
– Эх, – сказал он в тревоге, – это же сам Насира, смотрящий за всем Гееноном! Можно сказать, нам не повезло. Даже очень не повезло.
– Выкручивайся, – бросил Михаил. – А мы подыграем, если что.
Могучий демон растопырил крылья и, планируя, пошел по длинной дуге вниз. У самой земли чуть откинулся всем корпусом назад, ударился ступнями о землю и пробежал немного, быстро-быстро перебирая ногами.
Михаил смотрел молча, как он остановился и стянул огромные крылья на спину. На земле выглядит еще выше, чем показался в полете, хотя тело худое и костлявое, а рога тоже тонкие, остриями вверх, сила и власть чувствуются в каждом жесте и взгляде.
– Азазель, – произнес он голосом, рожденного повелевать и властвовать, – я не обознался?
– Привет, Насира, – сказал Азазель. – Ты зорок, как всегда.
Демон сказал в высокомерном недоумении:
– Ты очень давно здесь не показывался. Что-то случилось?
– Заран, – ответил Азазель. – Дело в Заране. Он подсылал ко мне убийц одного за другим. Да-да, там в мире людей! Представляешь, сволочь? Тайком от тебя! Репутацию свою поддерживал. Он же фактически отстранил родного отца от управления кланом, потому приходилось доказывать свою решимость и властность… Такой мог посматривать и на трон управителя всем Гееномом!
Насира, не обращая внимание на последний выпад, вперил в Азазеля острый взгляд.
– И что Заран?
– А как думаешь? – ответил Азазель. – Я что, должен ждать, когда кто-то из убийц все-таки найдет щель в моей защите?..
– Понял, – ответил Насира. – Решил нанести удар сам? В своей манере?
– Ты всегда все понимаешь верно, – ответил Азазель с восторгом в голосе. – Сейчас Заран убит, угроза устранена. Заодно восстановлена справедливость в том смысле, что я вернул Малфасу трон главы клана и посоветовал не слишком уходить в зодчество, а то найдется еще кто-то из мерзавцев, желающих порулить могучим и богатым кланом.
Насира подумал, кивнул.
– Ты поступил правильно. Для меня лучше рассудительный Малфас, чем злой и вспыльчивый Заран, за которым нужен был глаз да глаз… А сейчас ты чего все еще здесь?
Азазель ответил с неловкой усмешкой:
– Заран оказался слишком крепким. Мы выдохлись в схватке с ним. Если честно, то победили еле-еле. На возвращение сил не осталось. Но здесь недалеко Калисетпроптлтлок, а у него когда-то был портал…
Насира нахмурился.
– Порталы запрещены.
– Что абсолютно верно, – ответил Азазель, – но Калисетпроптлтлок по старой дружбе может помочь своей мощью. Он старый и ленивый, но мы когда-то весело проводили время. В память тех дней. Или ты поможешь сам?
Насира взглянул на него в упор очень неодобрительно.
