Обизат бросила злой взгляд в его сторону, потом с надеждой посмотрела на Михаила. Тот вздохнул и развел руками. Она сразу расцвела, сказала Азазелю:
– Но у меня нет другой одежды!
– Будет, – заверил Азазель.
Неизвестно, где он ее взял, исчезал вроде бы всего на пару минут, но вернулся уже с кучей одежды в руках.
– Одевайся, – велел он. – Мишка, отвернись… Мне смотреть можно, я как бы лекарь, а еще и портной, от нас тайн нет. Штаны как раз твой размер, это рубашка, курточка, шапочка…
Михаил повернулся к ним, когда его позвали, Обизат в самом деле превратилась в чудесного подростка, гибкого и грациозного, одетого скромно, но чисто и со вкусом.
Даже сапожки Азазель подобрал точно по ноге, с высокими голенищами из красной кожи, брюки из коричневой, а курточка еще и с костяными пластинками, нашитыми плотно внахлест.
– Красиво, – проговорил он, смутно чувствуя, что надо бы сказать как-то вычурнее, но придумать не мог с ходу, а заготовок, как у Азазеля, нет. – Очень красиво.
– Да и сама она ниче так, – заметил Азазель. – Правда, ноги кривые…
Михаил посмотрел на ее ноги, возразил:
– Где кривые? У нее очень красивые стройные ноги!
Азазель бесстыдно улыбнулся Обизат.
– Видишь? Из него комплименты нужно выдавливать, а то вовсе провоцировать на такое непотребство для солдата и гражданина.
Она смолчала, только надменно задрала нос.
Поднялся злой жаркий ветер, Михаил и Обизат на этот раз пошли впереди, Азазель остался в арьергарде, там тоже опасно, беглецы кутаются в длинные одежды, идут почти вслепую. При таких ураганах вся жизнь замирает, но когда по пятам идет смерть, с выбором как-то не очень.
Азазель, что все чаще сверялся с картой, сказал вдруг:
– Знаю, как сократить дорогу вдвое.
– Как? – спросил Михаил. – Обизат не отдадим!
– Думаешь, заставит нас приплатить, чтоб взяли?.. Нет, тут вижу вполне пригодную тропу через горы. Всего полдня, и мы на той стороне, где нас уже никто не достанет. Там земли Аваддона, а он не подчинен Вельзевулу и даже с ним в довольно заметной вражде.
– Через горы? – переспросил Михаил. – С бехемами?
– Животных оставим, – ответил Азазель с жалостью. – Хотя и сказано, что где пройдет бехем, там пройдешь и ты, но насчет бехема по твоим следам везде молчание… Мне кажется, ты все же проходимец получше бехема. А ты как думаешь?
Обизат то и дело заглядывала через его локоть в карту, Михаил видел, как всматривается изо всех сил, стараясь быть полезной, наконец указала пальцем.
– Тропа вот здесь?
– Точно, – подтвердил Азазель. – Отсюда не видно, почему так решила?
– Самый короткий путь, – ответила она. – Кто-то да прогрыз бы за тысячу лет на ту сторону.
Он вздохнул.
– Раз такая умная, пойди объясни, что бехемов и пожитки придется оставить. Когда перейдем на ту сторону, я дам всем малость денег, чтобы купили все необходимое. А пока нужно спасать жизни. Лучше быть живым без вещей и бехемов, чем мертвым среди разбросанного золота.
Горная тропа медленно поднималась вверх, становилась все у́же, время от времени приходилось либо прижиматься плечом к стене, а иногда и просто двигаться боком, упираясь спиной в стену.
Беженцы очень медленно тащились следом, за ними продвигается Обизат, поторапливая отставших, Азазель впереди, Михаил двигался следом и, когда из-под ног срывались мелкие камешки, с ужасом думал, что если из-под ноги Азазеля вывалится камень покрупнее, ему дальше уже не пройти. Точнее, может совершить прыжок, но всех беженцев не перенесут, а это значит, возвращаться придется всем.
Азазель, как почуял его страх, сказал, не поворачиваясь:
– Когда шли через пустыню, я ее проклинал, а теперь понимаю, как было хорошо на просторе. Что имеем, не храним, потерявши – плачем… Так что не теряй свою Обизат.
Михаил дернулся от неожиданности, под ногой хрустнуло. Он взмахнул руками и едва удержал равновесие, когда камешек отломился и понесся, прыгая по стене, к далекому дну ущелья.
– При чем тут твоя Обизат?
– Увы, – ответил Азазель скорбно, – она твоя… но могу взять.
Когда тропа снова стала шире, Обизат догнала их и сказала с негодованием:
– Еще чего! Не ты победитель Кезима. В тебе нет силы и воли Кезима, какие чувствую в доблестном герое Михаиле Черном Мече… Потому у него право меня брать когда и как хочет!
– Гм, – ответил Азазель, он чуть ускорил шаг, – ты не только остроглазая, но и уши у тебя, как у летучей мыши? Пора и прибить… А что-нить еще чуешь, кроме величия своего доблестнейшего героя из героев?
Она крикнула в спину:
– Ты мог бы стать героем, но ты трус. Тебя пугает бремя.
– Еще и умная, – сказал Азазель пораженно. – Убивать пора… Жаль, не чуешь засаду впереди. Птицы вон с того места упорхнули, кузнечики не поют… ах да, тут нет кузнечиков! Да и птиц что-то не водится… Но как-то странно тихо, не находишь?.. Где твое женское чутье?
Он резко ускорил шаг, в какой-то момент метнулся в прыжке. И тут же на то место обрушился град мелких камней, пущенных из пращи.
Азазель ускорился, исчез, Михаил сказал резко:
– Обизат, держись за мной! Ему может понадобиться помощь!
– Азазелю? – крикнула она за спиной.
– А что, ему не понадобится?
– Он расчетливый, – прокричала она, и он не понял, похвала это или осуждение. – А здесь сложностей нет…
Из-за высокой гряды впереди высунулась лохматая голова, густой голос грозно проревел:
– Это наши земли!.. Убирайтесь!
Там же, впереди, послышался рассудительный голос Азазеля:
– У нас свои земли кому бы подарить… Дайте нам проход, мы не задержимся.
– Вы здесь останетесь, – проревел голос.
Азазель сказал печально:
– Почему вы такие злые? Мы мирные люди…
Лохматый приподнялся, в руках толстый лук с уже наложенной стрелой, быстро оттянул тетиву. В тот момент, когда отпускал из пальцев кончик стрелы, Азазель выхватил пистолет и выстрелил.
Стрела ударила рядом с его головой, а стрелок исчез. Азазель в несколько гигантских прыжков, будто превратился в кузнечика, оказался там на гребне.
Михаил и Обизат в напряжении смотрели, как он красиво обернулся и помахал рукой.
– Он был один!
– Я же говорила, – напомнила Обизат, – твой Азазель расчетливый.
Азазель дождался их, стоя над телом, что распадается очень медленно, явно демон не чистокровный, кивнул на тропу.
