— Кто-то забыл, для чего нужна ночь?
Ему никто не ответил. Несчастные лишь глубже вжались в земляной пол, стараясь стать незаметнее для своего мучителя. Он довольно ухмыльнулся и, вычленив взглядом того, кто минуту назад захлебывался рвотой, коротко скомандовал:
— Ты, выходи! Живо!
Несчастный, совершенно лысый мужчина неопределенного возраста жалобно взмолился:
— Простите, это вышло случайно. Больше не повторится, обещаю!
— Ты меня услышал, — не повышая тона, повторил мужчина.
— Я не виноват. Это все из-за пищи, — теряя самообладание, принялся причитать лысый. — Позвольте мне, я все уберу. Поверьте, ваш сон больше ничто не потревожит!
Движения дубинки ускорились. Мужчина терял терпение.
— Эй ты, тащи его сюда! — ткнув пальцем в соседа лысого, потребовал он.
Им оказался Влад, до этого ругавший Шурика за стоны. Влад подскочил на месте как ужаленный и медленно приблизился к лысому.
— Влад, не надо, — вытянул тот руки вперед, будто этим можно было остановить его.
— Прости, Сухой, таковы правила, — коротко бросил Влад. — Либо ты, либо я.
— Да будь же ты человеком! Ты же знаешь, отчего меня рвет. Почему вы все молчите? — Сухой обвел взглядом помещение, пытаясь найти хоть одного сочувствующего.
Таких было много, но Сухой знал, что заступиться за него перед Бультерьером может только один — Леха, поэтому сосредоточил все свое внимание на нем.
— Леха, ты знаешь, почему так вышло. Скажи ему. Ведь твой друг Шурик тоже умирает. Сегодня он заберет меня, а завтра наступит его очередь.
В это время Влад добрался до Сухого. Тот начал пятиться, пока не уперся в стену, и едва слышно проговорил:
— Не трогай меня, ты, ублюдок!
Но Влад не остановился. Подходя к нему вплотную, он произнес:
— Лучше не сопротивляйся. Все равно конец один, так зачем других топить?
И уже протянул руку, чтобы схватить Сухого и тащить к порогу, как позади зазвучал голос Лехи, причем на удивление твердо и громко. На фоне общего истощения это было особенно удивительно. Казалось, оби-татели подвала ноги едва передвигают, а тут такая сталь в голосе.
— Стой, Влад, не трогай его! — сказал Леха таким тоном, что тот невольно опустил руки. Затем обратился уже к надзирателю: — Вам не стоит забирать его.
Мужчина в камуфляже стоял на пороге, возвышаясь над всеми. Выходка Лехи, казалось, забавляла его. Он принялся покачиваться с носка на пятку, одновременно перебрасывая дубинку из одной ладони в другую, и миролюбиво поинтересовался:
— И по какой же причине я не должен этого делать?
— Он болен, скорее всего это пищевое отравление. В такой ситуации он не может контролировать позывы желудка, поэтому лучше оставить его здесь. Немного воды облегчат боль, об остальном я позабочусь, — тщательно подбирая слова, ответил Леха. — Вам не придется возиться с ним всю ночь.
— Думаешь, я стал бы это делать? — спросил надзиратель. В его голосе Леха уловил надвигающуюся бурю и заговорил быстрее, стараясь высказаться, пока еще не поздно:
— Скорее всего нет, но тогда он умрет. И произойдет это гораздо раньше, чем вы думаете.
— Рано или поздно вы все умрете, — спокойно прокомментировал надзиратель.
— Это верно. Большинство из нас страдают от того же недуга, что и Сухой. День-два, и от нас останется половина. А в случае, если вы не дадите нам достаточного количества воды и антибиотиков, к концу недели здесь можно будет делать одно массовое захоронение.
— Может, ты и диагноз поставил? Так просвети меня, чем таким ужасным вы заболели? Все и сразу. — Движение дубинки прекратилось.
— Я уже сказал: это отравление. Пищевое отравление почти всегда носит массовый характер, — повторил Леха. — Судя по тому, как долго это длится, шансов на то, что болезнь пройдет сама собой, практически нет.
— И ты хочешь их исцелить, — ухмыльнулся надзиратель.
— А заодно избавить вас от проблем. Передайте хозяину: антибиотики нужны срочно. Лучше всего — левомицетин. И побольше воды.
— Значит так, доброхот, — сплюнул на пол надзиратель, — свои поучения и пожелания засунь себе в задницу. Даже если вы все здесь сдохнете в один момент, меня это не огорчит. Думаю, моего хозяина тоже. А вот то, что ты лезешь не в свое дело, может серьезно сократить срок твоей жизни. Я достаточно ясно выразился?
— Послушайте, люди умирают. Если вы ничего не предпримете, через неделю у вас будет полон подвал трупов, — предпринял последнюю попытку Леха.
— Заткнись, падаль! То, что я тебя слушал до сих пор, не означает, что я собираюсь выполнять твои тупые требования. Мне было просто любопытно, как далеко ты зайдешь в своей наглости, — процедил сквозь зубы надзиратель. — Интерес пропал. Теперь ты попросту тратишь мое время. Эй, болезный, шагай сюда!
Последние слова были обращены к Сухому. Тот бросил тоскливый взгляд на Леху и сделал первый шаг.
— Не трогай его, ты, ублюдок! — метнувшись к нему, выпалил Леха, заслоняя Сухого своим телом.
— А ты, я вижу, геройствовать любишь? — усмехнулся надзиратель. — Так попробуй, останови меня.
Леха понимал, что спор проигран, но отступить уже не мог. Он толкнул Сухого назад к стене и медленно двинулся на надзирателя. Тот мгновенно принял бойцовскую стойку. А когда расстояние между ними сократилось до двух шагов, произошло то, что и должно было произойти. Он нажал кнопку, активирующую парализатор, и точным выпадом направил его Лехе в шею. Тело Лехи дернулось от удара. Он рванулся вперед в последней отчаянной попытке добраться до обидчика, но единственное, чего смог добиться, — это рухнуть у его ног. Надзиратель отпихнул голову Лехи мыском ботинка и проскрежетал:
— Хотели, чтобы этот блюющий ублюдок остался с вами? Оставляю его вам. Воды сегодня не ждите. Благодарите этого доброхота. — Он ткнул пальцем в сторону распластанного тела. Потом обвел обитателей подвала долгим злобным взглядом и добавил: — И запомните: для меня вы лишь падаль, которую я терплю только до тех пор, пока это требуется моему боссу. О вас никто не будет плакать, даже если вы все разом отправитесь к праотцам. Вы — ничто! Вас уже нет. А я для вас — царь и бог! Возражения?
Ответом ему было молчание. Густое, безысходное молчание.
— Вот так-то лучше, — подытожил надзиратель. — Советую помнить об этом. И товарищу своему объясните, что к чему. А то он всех вас ненароком под пулю подведет, — и, презрительно сплюнув, повернулся спиной к обессиленным заключенным.
Дверь захлопнулась, погрузив подвал в привычную темноту. Гулкие шаги оповестили о том, что мучитель ушел.
Некоторое время стояла полная тишина. Первым вышел из ступора Влад. Он зло пнул бесчувственное тело Лехи и прошипел:
