10 ноября 1916 года правительство возглавил генерал Александр Федорович Трепов. Он был членом Государственного совета, министром путей сообщения. Его отец Федор Федорович Трепов был петербургским градоначальником. Брат Дмитрий Федорович, петербургский генерал-губернатор, заместитель министра внутренних дел и начальник Департамента полиции, участвовал в подавлении первой русской революции.
Став премьер-министром, Александр Трепов 19 ноября пришел к депутатам. Предложил Думе сотрудничать в трудные военные годы:
– Забудем споры, отложим распри, посвятим все время положительной работе.
Правительство строило вполне разумные планы. Но отклика не находило. Власть искала компромисса, а в Думе решили: струсили! Жгучая ненависть к правительству объединила даже политических противников. Депутаты не желали разговаривать с министрами.
Заместитель председателя Думы граф Владимир Алексеевич Бобринский, монархист и националист, возмущался:
– Неужели же у министров хватит наглости, чтобы явиться сюда?
Ему вторил депутат Василий Алексеевич Маклаков, один из лучших адвокатов России, член ЦК кадетской партии:
– Либо мы, либо они. Вместе наша жизнь невозможна.
Федор Измайлович Родичев, депутат всех четырех Дум, дворянин и землевладелец:
– В России нет ни одного течения, ни одного направления, которое может поддержать это жалкое, ничтожное правительство.
Еще один заместитель председателя Думы Николай Виссарионович Некрасов:
– В бурю и хаос мы должны создать новое правительство, которое немедленно могло бы успокоить страну и приступить к громадной творческой работе.
27 декабря 1916 года главой правительства (последним при царе!) стал князь Николай Дмитриевич Голицын, бывший архангельский и калужский губернатор, сенатор и председатель Комитета по оказанию помощи русским военнопленным во вражеских странах. Новые назначения не понравились. И не напугали, и не порадовали. Не произвели впечатления. К министерской чехарде привыкли. В 1916 году трижды менялся глава правительства, сменили тринадцать министров и семнадцать заместителей министра.
Государственная дума и Государственный совет, верхняя палата законодательного органа России, выразили недоверие правительству. Государственный совет потребовал устранить «темные силы» и сформировать правительство, которое пользовалось бы «доверием страны». Князь Трубецкой поражался смелостью коллег: «Настоящий бунт Государственного совета. Больше общественных деятелей взбунтовались сановники-бюрократы. Этого я не ожидал, но это я понимаю! Сколько мук и унижений они натерпелись из-за Распутина».
Социал-демократ (меньшевик) Акакий Иванович Чхенкели объявил с думской трибуны:
– Мы идем к неминуемой катастрофе, если все останется по-старому, но вы не говорите всей правды стране. Господа, мы упираемся в тупик, откуда один выход – революция!
В апреле 1918 года Акакий Чхенкели возглавит правительство Закавказской Федеративной Демократической Республики, в июне станет министром иностранных дел Грузинской Демократической Республики.
Движущая сила событий февраля 1917 года – отнюдь не недостаток демократии. Политикам, которые вознамерились избавиться от императора и сами управлять страной, хватало свободы, прав и возможностей. Другое дело, что война затянулась и жизнь стала тяжелее. Правящий класс, или, как бы сейчас сказали, истеблишмент, негодовал. Вину за свое некомфортное положение возложили на императора с императрицей. Конечно, правительство должно преодолевать трудности. Но тыл как будто отказывался понимать, что идет война.
Столица той зимой переживала тяжкий стресс. Очереди за хлебом, слухи о немецких агентах, заговоре, измене. В обществе нарастало напряжение. А механизма улаживания конфликтов не существовало, поэтому всеобщее недовольство обратилось против высшей власти.
– У населения осталось только одно учреждение, которому оно верит. Это учреждение – Государственная дума. Мы говорим этому правительству: мы будем бороться с вами, – обещал с думской трибуны Павел Милюков, – будем бороться всеми законными средствами до тех пор, пока вы не уйдете… Вы спрашиваете, как же мы начинаем бороться во время войны? Да ведь только во время войн они и опасны. Они для войны опасны, и именно поэтому во время войны и во имя войны мы с ним теперь боремся.
Осенью 1917 года предстояли выборы в Думу. Думская оппозиция должна была активизироваться. Историки отмечают, что оппозиция вышла за рамки обычной политической борьбы – надо было заявить о себе погромче.
Князь Дмитрий Иванович Шаховской (депутат 1-й Думы, член ЦК партии кадетов, во Временном правительстве он станет министром государственного призрения, после Октября останется в Советской России и погибнет) уверенно сказал:
– Необходимо взять войну в свои руки.
14 февраля 1917 года возобновилась работа Думы. Депутат Анатолий Иванович Савенко, председатель Киевского клуба русских националистов, отметил: «Депутаты ходят как заморенные мухи. Никто ничему не верит, у всех опустились руки. Все чувствуют и знают свое бессилие. Положение создалось безнадежное».
Монархист и националист Владимир Пуришкевич заявил, что нельзя сотрудничать с правительством изменников. Социал-демократ (меньшевик) Николай Семенович Чхеидзе потребовал взять власть в свои руки.
В Петроград приехала делегация союзников. Председатель Центрального военно-промышленного комитета Александр Иванович Гучков, бывший председатель Думы, страстно ненавидевший Николая II и Александру Федоровну, раскрыл глаза на происходящее в России будущему президенту Франции Гастону Думергу: борьба ведется против «тех, кто не хочет победы в войне, – против Царского Села». То есть против императора и его семьи.
И вот что определило судьбу Николая II, монархии и всей страны. Думцев поддержали генералы. Командированный в Россию британский дипломат Брюс Локкарт докладывал в Лондон: «Прошлым вечером я обедал вдвоем с начальником Генерального штаба. Он мне сказал: «Император не изменится. Нам надо менять императора».
Командующий Северным фронтом генерал Николай Владимирович Рузский сказал Игорю Павловичу Демидову, уездному предводителю дворянства из Тамбовской губернии и депутату 4-й Думы от партии кадетов:
– Роспуск Думы и перевыборы теперь абсурдны.
Слова Рузского – свидетельство согласия генералов с позицией думцев.
Роковой маршрут
Пожалуй, все началось в тот февральский день 1917 года, когда находившийся в Царском Селе Николай II сказал дворцовому коменданту Владимиру Воейкову, генерал-майору свиты его величества:
– Я решил в среду ехать в Ставку.
В разгар Первой мировой войны император делил время между Царским Селом, где находилась императрица и дети, и Ставкой Верховного главнокомандования, расположенной в Могилеве. Два месяца, после убийства Григория Распутина в декабре 1916 года, император провел с семьей.
