У Ленина были прогерманские симпатии, но скорее не политического свойства. Врачи, инженеры, коммерсанты ценились в основном немецкие – таковы были российские традиции. В феврале 1922 года Владимир Ильич писал своему заместителю в правительстве Льву Каменеву: «По-моему, надо не только проповедовать: «учись у немцев, паршивая российская коммунистическая обломовщина!», но и брать в учителя немцев. Иначе – одни слова».
В наше время в его словах находят нарочитое пренебрежение русским народом и ставят это Ленину в вину. Но надо знать ленинскую манеру выражаться – резкую и безжалостно-язвительную даже в отношении близких и соратников. Он легко обижал и отдельных людей, и целые партии, сословия и народы.
К тому же Владимир Ильич понимал патриотизм в том смысле, который сформулировал университетский профессор Максим Ковалевский, депутат 1-й Государственной думы: «Он относился к нашим слабостям и недостаткам с той горячностью, с тем необузданным желанием вырвать их с корнем, какого не вызывали в нем общественные недуги и недостатки других стран и народов».
Большевики вовсе не были первыми, кого обвиняли в шпионаже и измене. В работе на немцев в семнадцатом году обвиняли решительно всех. Что же нам думать? Либо и в самом деле все в России – от императорской семьи до руководства большевиков – были куплены немцами, что трудно предположить хотя бы в силу бедственного положения германского бюджета, либо – что ближе к истине – немецкие деньги не имели никакого отношения к событиям семнадцатого года.
Генерал Константин Иванович Глобачев, последний начальник Петроградского охранного отделения, писал уже будучи в эмиграции: «Многие задают вопрос: правда ли, что Германия принимала участие в подготовке Февральской революции 1917 года. Я утверждаю: для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом. Русская Февральская революция была созданием русских рук».
Не стоит приписывать иностранным разведкам успехи, которых они не добивались. И предполагать, будто даже армия шпионов способна изменить историческую судьбу огромной страны. Но сегодня многие все равно уверены в том, что Ленин совершил Октябрьскую революцию на немецкие деньги. Есть ли у этой версии какие-то основания?
Пломбированный вагон
Вечером того апрельского дня 1917 года особый поезд, проделавший большой путь через разорванную войной Европу, прибыл на Финляндский вокзал в Петрограде. Началась Пасхальная неделя. Газеты не выходили, заводы не работали. Но революционный город устроил пассажирам, прибывшим из далекой заграницы, торжественную встречу.
Надежда Константиновна Крупская вспоминала, что ее муж этого совершенно не ожидал. Накануне с финско-шведской границы он телеграфировал сестрам, чтобы не забыли встретить и заодно оповестили товарищей по партии: «Приезжаем понедельник ночью. Сообщите «Правде».
Владимир Ильич Ленин не предполагал, что его ждут. Вообще не знал, как его примут. Он не был на родине десять лет. Все эти годы на чужбине он оставался всего лишь лидером небольшой эмигрантской группы. Плохо представлял себе, что творится в России после Февральской революции. Потому они с женой были потрясены приемом.
«Встречать его пришли тысячи рабочих и работниц, – рассказывала Крупская. – Вся площадь перед Финляндским вокзалом была залита народом. Площадь освещалась движущимися лучами прожекторов. На перроне стоял, выстроившись вдоль всей платформы, почетный караул».
Играли три оркестра! Спели «Варшавянку», «Замучен тяжелой неволей» и «Интернационал» – по просьбе Ленина. Владимир Ильич внезапно осознал, что он, много лет томившийся в эмиграции, – народный вождь, чье слово значимо для огромного числа людей. Значит, есть кому воплотить в жизнь идеи, которые он вынашивал почти два десятилетия. В этот день решилась судьба России.
В эмиграции русские революционеры ощущали себя вполне уютно.
«В те времена безоговорочно соблюдалось право на политическое убежище, – с грустной иронией писала уже после революции вынужденная бежать от большевиков княгиня Зинаида Шаховская. – Ни Франция, ни Англия, ни Швейцария не думали о выдаче или хотя бы о высылке врагов царского режима. Охранка и не помышляла о политических похищениях, вошедших в обычай при Советах. Те, кто занят за рубежом организацией в России государственного переворота, – совершенно спокойно курсируют через границы и смеются над жандармами. Тирания царизма в свете всех прочих, более поздних тираний выглядит вполне безобидной».
После Февральской революции Ленин отчаянно стремился в Россию. Было два пути – через Англию и через Германию. Понимал: англичане (союзники России) откажутся пропустить русских социалистов, противников войны, через свою территорию. Так, может быть, немцы по той же причине пропустят?
Писал любимой женщине и соратнику Инессе Арманд:
«В такие моменты, как теперь, надо уметь быть находчивым и авантюристом… Есть много русских богатых и небогатых русских дураков, социал-патриотов и т. и., которые должны попросить у немцев пропуска – вагон до Копенгагена для разных революционеров.
Почему бы нет?..
Вы скажете, может быть, что немцы не дадут вагона. Давайте пари держать, что дадут!»
Очень щепетильный в вопросах морали меньшевик Юлий Мартов на эмигрантском совещании 19 марта в Берне первым предложил обменять русских эмигрантов на интернированных в России немцев и австрийцев. Швейцарский социалист Фриц Платтен взял на себя переговоры с немецким посланником в Берне Гизбертом фон Ромбергом. В Берлине согласились. За высказалось небольшое информационно-разведывательное подразделение политического отдела германского МИД. Не потому, что немецкой разведке удалось заагентурить русских эмигрантов. Возвращение в Россию очевидных противников войны было на руку Германии. Немцам и вербовать никого не надо было!
В Берлине жаждали сепаратного мира с Россией. 29 марта 1917 года канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег говорил в рейхстаге:
– У нас нет ни малейших оснований враждебно относиться к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилия. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией.
Военное командование обещало без проверки документов пропустить шестьдесят русских эмигрантов. Не стоит забывать, что в те дни еще никто не мог предположить, что через полгода именно Ленин станет главой российского правительства. В феврале и марте 1917 года он был всего лишь одним из эмигрантов… Германия рассчитывала, что радикальные русские социалисты станут агитировать за выход России из войны, а это позволило бы перебросить все силы на Западный фронт.
Поездка не была тайной. Напротив, Ленин добивался максимальной публичности. Исполнительная комиссия Центрального эмигрантского комитета отправила телеграмму министру юстиции Временного правительства Александру Керенскому с просьбой разрешить проезд через Германию. Министр иностранных дел Павел Милюков был против, боясь обвинений в сотрудничестве с врагом. Видные социалисты из Швейцарии, Франции, Швеции, Норвегии подписали «Протокол о поездке», поддержав право русских товарищей проехать в Россию через Германию. Протокол опубликовали шведские газеты.
