Удачей увенчалось намерение главы правительства Столыпина дать основной массе населения страны – крестьянству – свободу и собственность, что открывало возможность самореализации, успеха, рождало уверенность в себе, в своих силах, обеспечивало будущее детей. Еще будучи саратовским губернатором, он предложил тогдашнему министру внутренних дел Петру Николаевичу Дурново способ остановить революцию: «Коренное разрешение вопроса заключается в создании класса мелких собственников – этой основной ячейки государства, – являющихся по природе своей органическими противниками всяких разрушительных теорий».
Накормить страну, считал Петр Аркадьевич, крестьянин сможет, только если получит землю в собственность и сможет эффективно ею распоряжаться. Столыпин видел, что развитию аграрного сектора мешает общинное землепользование. Сегодня этот участок земли мой, а на следующий год его отдадут другому. Зачем стараться?
«Община превратилась в могилу частного предпринимательства, – вспоминал Александр Лодыженский, начальник канцелярии гражданского управления императорской Ставки. – Крестьянин оказался лишенным всяких личных прав на землю и зависел всецело от общины, которая принуждала – «хозяйничай, как все!». Все денежные обязательства общины были обеспечены круговой порукой, то есть работящие крестьяне должны были платить за пьяниц и лентяев. Деревня быстро беднела, земля истощалась».
Идея Столыпина: помочь крестьянину стать самостоятельным, то есть выйти из общины, и наделить его землей. Крестьянин превратится в реального хозяина своей земли, сможет проявить личную инициативу и добиться успеха.
– Правительство, – говорил Столыпин, – желает видеть крестьянина богатым, достаточным, а где достаток – там и просвещение, там и настоящая свобода. Для этого надо освободить крестьянина от кабалы отживающего общинного строя, дать ему власть над землей. Отсутствие своей земли подрывает уважение к чужой собственности.
Взявшись за реформу, Столыпин нажил себе множество врагов.
Левые видели в Столыпинской реформе угрозу развитию революционного движения среди крестьянства. Превращение крестьян в собственников укрепит государственный строй и ослабит шансы революции… Эсеры выступили против разрушения крестьянской общины, считая ее базой будущего социалистического общества.
Главу правительства атаковали и справа, хотя считалось, что русские националисты его поддерживают.
«Против аграрного проекта Столыпина высказался Союз русского народа, – рассказывал генерал Герасимов, начальник Петербургского охранного отделения. – В крестьянской общине видели один из самых надежных устоев самодержавного строя. Деятели Союза русского народа указывали государю, что популярность Столыпина растет в ущерб популярности самого государя».
Реформа решила проблему лишних рук в деревне. В общине каждому приходилось отрезать полоску земли, наделы становились все меньше и меньше и никого не могли прокормить. После реформы часть крестьян – без ущерба для сельского хозяйства – переходила в промышленность, нуждавшуюся в рабочей силе. Другая оставалась на земле, но хозяйствовала более рационально, с выгодой для себя и страны.
После убийства Столыпина аграрная реформа продолжалась. Заявления о выходе из общины к 1915 году подали более 6 миллионов крестьянских дворов. Не хватало землемеров, чтобы все оформить! Реформу остановила мировая война. А перечеркнул все успешные начинания Столыпина семнадцатый год, революция.
Модернизационный проект Столыпина доказывает: все долгосрочные цели развития могли быть достигнуты на путях развития стабильной рыночной экономики. Если даже очень осторожно экстраполировать показатели дореволюционного экономического роста в гипотетическое будущее, то очевидно, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от формирования процветающей во всех отношениях экономики.
За сто лет после Столыпина не нашлось в России второго столь же дальновидного, умелого и успешного реформатора.
Если бы Столыпинскую реформу довели до конца, революции бы не случилось. Набирающие силу фермеры не стали бы разорять успешные хозяйства и грабить преуспевших соседей. Но преобразовать деревню не успели. Большинство крестьян так и остались противниками частной собственности. Ненавидели тех, кто разбогател в результате Столыпинских реформ. Кроме тех, кто купил землю и дорожил ею.
Уважение к частной собственности не успело укорениться. Те, кто вышел из общины, вызывали зависть и ненависть; их грабили, а дома поджигали. Тем самым уничтожалось самое эффективное в стране зерновое производство – помещичьи имения и хозяйства тех, кто поднялся в результате Столыпинских реформ.
После отречения императора крестьяне любую власть считали незаконной – не признавали права Временного правительства управлять и наказывать. Да и закону подчиняться не хотели, считалось, что законы вправе издавать только Учредительное собрание, а когда оно еще соберется. Крестьяне наслаждались открывшимися возможностями. Полной свободой и вседозволенностью.
Подавляющее большинство солдат были вчерашними крестьянами. Отрыв от земли, хозяйства и семьи был невыносим. В семнадцатом солдат возвращался в родную деревню озлобленный и готовый рассчитаться с обидчиками. На заседании солдатской секции Петроградского Совета в марте 1917 года звучали такие речи:
– Республика – это когда человек будет накормлен. Если у нас будет республика, то вся земелька будет нашей!
Казалось бы, после Февраля народ доверит страну право-центристским партиям. Здесь самые опытные политики и управленцы. Они знают, какие нужны реформы. Но либералы в 1917 году терпят поражение. Народ голосует за социалистов, польстившись на обещания раздать землю и заставить богатых делиться.
На политической арене фактически остались только левые партии. В мае 1917 года левые партии создали Министерство продовольствия и заставили Временное правительство ввести государственную монополию на торговлю хлебом. Гибельный шаг! Это означало установление твердых цен на хлеб и передачу всего хлебного запаса (кроме необходимого производителю) в руки государственных органов. Министерство продовольствия пригрозило: «В случае нежелания сдавать хлеб применять меры принудительные, в том числе вооруженную силу».
Специалисты предупреждали: только свободная торговля обеспечивает страну продовольствием, государственная монополия – безумие. И верно: крестьяне злились – поставки зерна по твердым ценам их разоряли. Какой смысл отдавать зерно за деньги, которые стремительно обесценивались? Да лучше из зерна самогон гнать!
Город с его удобствами и комфортом рождал у деревни одновременно ненависть и зависть. А деревня воспринималась городом со смесью высокомерия и той же зависти, потому что у крестьян была вожделенная еда. Горожане уверились, что деревня сознательно морит их голодом. Крестьяне же не сомневались, что зажравшийся город беззастенчиво их грабит. Крестьяне были готовы объявить войну городу.
Анархия – мать порядка
Первое убийство он совершил совсем молодым. На суде хладнокровно выслушал приговор: смертная казнь. Заболел туберкулезом и вряд ли собирался жить долго. Храбр был до безумия. Восхищенно рассказывали, что он преспокойно разгуливал под пулями, как другие гуляют под дождем. Не терял спокойствия в бою. Но пьянел от первой рюмки.
