Корнилов, за что удостоился приема у императора, ордена Святого Георгия 3-й степени и получил под командование 25-й армейский корпус. Побег из вражеского плена в царской армии отмечался почетной нашивкой на рукаве кителя. Таких офицеров награждали и продвигали по службе. Существовал Союз бежавших из плена солдат и офицеров.
Почему после Февральской революции именно генерала Корнилова Временное правительство продвигает и выдвигает?
«Необходимо для установления полного порядка, для спасения столицы от анархии командировать на должность главнокомандующего Петроградским военным округом доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно в глазах населения. Комитет Государственной думы признает таким лицом доблестного, известного всей России героя генерал-лейтенанта Корнилова».
Он поддержал свержение монархии, лично арестовал императрицу Александру Федоровну и ее детей. 23 марта на Марсовом поле устроили всенародные похороны жертв революции с участием частей Петроградского гарнизона. Когда опускали гробы в могилы, грянул залп орудий Петропавловской крепости. Назначенный командующим столичным округом генерал Корнилов приказал военным оркестрам играть похоронные марши и революционную «Марсельезу».
Генерал Деникин свидетельствует: монархисты пытались вовлечь Корнилова в переворот с целью возвести на престол великого князя Дмитрия Павловича. Корнилов категорически заявил, что ни на какую авантюру с Романовыми не пойдет.
Невероятно популярный тогда генерал сам попросился из столичного военного округа на фронт, дабы участвовать в давно намеченном наступлении. В мае он принял 8-ю армию на Юго-Западном фронте. По удивительному стечению обстоятельств в этой армии служили все будущие вожди Белого движения: генералы Алексей Каледин, Лавр Корнилов, Антон Деникин, Сергей Марков…
19 мая Корнилов сформировал из добровольцев 1-й ударный отряд. Армия разваливалась на глазах. А Корнилову нужны были солдаты, умеющие и желающие сражаться. Ударный отряд прорвал Австрийский фронт и успешно наступал. Отряд переформировали в Корниловский ударный полк. Корнилов стал командующим фронтом. Но тут немцы перешли в контрнаступление. Русские войска сначала остановились, а потом и побежали.
«Наши войска оставили Ригу и покрыли величайшим позором и армию, и всю нацию, – записала в дневнике вдовствующая императрица Мария Федоровна. – Какое жестокое унижение испытываешь, когда думаешь о том, как быстро исчез тот великолепный дух, присущий дотоле столь беспримерно храброй, а ныне деморализованной армии, – это самое ужасное и невероятное, что только могло случиться!»
Вот тогда Россия услышала твердый голос генерала Корнилова. Командующий Юго-Западным фронтом потребовал восстановить смертную казнь, чтобы заставить армию подчиняться приказам: «Армия обезумевших темных людей, не ограждаемых властью от систематического разложения и развращения, потерявших чувство человеческого достоинства, бежит. На полях, которые нельзя даже назвать полями сражения, царит сплошной ужас, позор и срам, которые русская армия еще не знала с самого начала своего существования».
19 июля его назначили Верховным главнокомандующим. Воевал Корнилов всего год с небольшим (столько же, сколько пробыл в плену), из них восемь месяцев был комдивом, шесть месяцев командовал корпусом, два месяца армией и одиннадцать дней фронтом. Ни одной крупной военной операции он не провел.
В 1917 году действующая армия насчитывала больше 7 миллионов человек, и от ее позиции зависела судьба страны. С февраля шла борьба за армию между Временным правительством и Петроградским Советом рабочих депутатов. В Петроградский Совет вошли сотни солдатских депутатов, и они принесли с собой огромный запас ненависти к офицерам, дисциплине, воинской службе и, разумеется, к войне.
Временное правительство пыталось продолжать боевые действия вместе с Антантой и удержать армию под контролем. Для этого нужны были популярные в армии фигуры. Правительство решило опираться на Корнилова, рассчитывая на его популярность.
24 июля Корнилов подписал приказ: «Необходимо добиваться, чтобы солдаты вновь приняли воинский вид, подтянулись и не допускали никаких вольностей в форме одежды… Разнузданный и расхлестанный вид человека, носящего форму, будь то солдат или офицер, позорит не только воинское звание защитника Родины, но и самый народ, сыном которого он является».
Пресса сыграла в его карьере огромную роль – газеты писали о нем постоянно. В его команде был собственный специалист по пиару, хотя тогда и слова такого не знали. Роль ординарца при нем исполнял журналист Василий Завойко, недавний предводитель дворянства Гайсинского уезда Подольской губернии. Он рассчитывал войти в будущее правительство, а пока что от имени генерала писал все служебные документы. Они приобретали литературную форму и печатались в газетах. В результате к генералу было привлечено внимание всего общества. Даже Керенский говорил, что Временное правительство было заворожено Корниловым.
«Никогда не забуду его темного, сумрачного лица, его узких калмыцких глаз, – вспоминал один из руководителей Военного министерства Федор Степун. – В качестве телохранителей его сопровождали текинцы; впереди и позади его автомобиля ехали автомобили с пулеметами… На вокзале в Москве ему была устроена торжественная встреча. На площадь он был вынесен на руках. Народ приветствовал его раскатистым «ура»… Когда в Большом театре появилась небольшая фигура Корнилова, вся правая часть зала и большинство офицеров встают и устраивают генералу грандиозную овацию. Зал сотрясается от оглушительных аплодисментов, каких в его стенах не вызывал даже Шаляпин».
Мгновенный взлет сыграл с ним злую шутку. Он ощутил себя более значительной фигурой, чем был в реальности. Всего через месяц с небольшим самый популярный в ту пору военачальник телеграфировал Керенскому: «Я, генерал Корнилов, вся жизнь которого с первого дня сознательного существования и доныне проходит в беззаветном служении Родине, заявляю, что Отечество гибнет. Я заявляю, что, занимая ответственный пост, я никогда в жизни не соглашусь быть одним из орудий гибели Родины. Довольно! Я заявляю, что если правительство не утвердит предлагаемых мною мер и тем лишит меня единственного средства спасти армию, то я, генерал Корнилов, самовольно слагаю с себя полномочия главнокомандующего».
Генерал требует порядка и при этом предъявляет ультиматум своему же начальству. Он был сбит с толку происходящим и сам не знал, что следует предпринять.
Генералам лучше не заниматься политикой. Они мыслят слишком прямолинейно. Корнилов не был рожден для роли «генерала на белом коне». Ему не хватало блеска и обаяния личности, политического кругозора и дара управлять людьми. Корниловский мятеж был на редкость плохо подготовлен. В этой попытке проявилась привычная для Корнилова лихость. Его окружали люди, желавшие сменить правительство, взять власть и обосноваться в Зимнем дворце. Они внушали Корнилову, что только он способен спасти Россию, а стране нужна военная диктатура. Падкий на лесть, Корнилов верил, когда его называли героем-вождем. В нем проснулись невероятные амбиции.
