Через несколько дней Менжинский дал короткое интервью Джону Риду: «Без денег мы совершенно беспомощны. Необходимо платить жалованье железнодорожникам, почтовым и телеграфным служащим… Банки закрыты; главный ключ положения – Государственный банк – тоже не работает. Банковские служащие по всей России подкуплены и прекратили работу. Но Ленин распорядился взорвать подвалы Государственного банка динамитом, а что до частных банков, то только что издан декрет, приказывающий им открыться завтра же, или мы откроем их сами!»
Вместе с Лениным Менжинский подписал Постановление об открытии банков: «Рабочее и крестьянское правительство предписывает открыть завтра, 31 октября, банки в обычные часы… В случае, если банки не будут открыты и деньги по чекам не будут выдаваться, все директора и члены правления банков будут арестованы, во все банки будут назначены комиссары временным заместителем народного комиссара по министерству финансов, под контролем которого и будет производиться уплата по чекам, имеющим печать фабрично-заводского комитета».
Угрозы подействовали. 17 ноября Менжинскому удалось получить первые 5 миллионов рублей для нужд Совнаркома, который принял решение вскрыть сейфы частных банков. В каждый из них был отправлен вооруженный отряд.
14 декабря вместе с Декретом о национализации банков ВЦИК принял декрет о ревизии банковских сейфов. В газетах печатались номера сейфов, которые подлежали проверке в присутствии владельцев. Если они не являлись, сейфы вскрывали, содержимое – личное имущество граждан! – как правило, передавали в доход государству. Конфискации подлежали: золото в слитках и монетах, платина, серебро и валюта. Забирали ювелирные изделия, ценные бумаги и наличные деньги. Оставляли владельцам не больше 10 тысяч рублей. Но с 5 тысяч уже надо было заплатить налог. В Москве к марту 1918 года в 22 тысячах сейфов нашли ценностей на 505 миллионов рублей (не считая валюты).
Советской власти требовалось много денег. Большевистское правительство принимало простые решения: «Выдать авансом деньги на означенные цели. Поручить Менжинскому изыскать средства для покрытия этого аванса». Деньги забирали так же, как взяли власть, – силой. Сначала по представлению Менжинского упраздняли один банк за другим, затем Совнарком объявил государственную монополию на банковское дело. Частные банки были национализированы и объединены вместе с Госбанком в единый Народный банк. Банковские акции аннулировались, а сделки по ним объявлялись незаконными.
23 ноября на заседании Совнаркома решили: «Принять революционные меры и проводить их со всею энергией для принуждения фабрикантов и заводчиков уплачивать жалованье Красной гвардии».
Взятие государственного аппарата проходило с помощью штыков. Совнарком определил: «Немедленно начать самую энергичную чистку военного министерства и произвести удаление ненадежных элементов высшего командного состава».
Кем заменить?
«Выписать немедленно надежные элементы из командного состава латышских стрелковых полков в Петроград».
Нарком по внутренним делам Григорий Иванович Петровский поставил вопрос об арестах тех чиновников, которые посмеют не подчиниться. Санкция была дана: «Арестовывать, если Петровский признает это необходимым. Обязать всех народных комиссаров давать ежедневно письменные отчеты о «чистках» в своих министерствах».
Очень скоро бывшие чиновники осознали, что у них нет иного выбора, кроме как проситься назад на государственную службу. Никакой иной работы в Советской России не осталось, потому что частный бизнес уничтожался. В Петрограде вспыхнула эпидемия холеры, и безработных заставляли копать могилы.
С приходом большевиков революционные игры закончились. Пришли люди дела. Столкнувшись со множеством стоявших перед обществом сложнейших проблем, решить которые не могли, они просто ликвидировали этот сложный мир. Стратегия большевизма: примитивизация, упрощение, отказ от сложности мира. И от прошлого – не только политического! Октябрь – невиданное даже в истории революций полное уничтожение старого мира. Прошлое ликвидируется. Жизнь начинается с чистого листа. На более примитивном уровне. Целые социальные слои переводятся в небытие – в прямом смысле. Конечно, это резко снижает созидательные способности общества.
Все годы до революции Ленин провел в размышлениях о том, как совершить этот переворот и взять власть, а что и как будет потом, казалось простым и понятным. И плана действий на период после революции фактически не существовало. Заметим, что Владимир Ильич не разбирался в реальной экономике. Он нигде и никогда не работал. В 1917 году обмолвился:
– О хлебе я, человек, не видавший нужды, не думал. Хлеб являлся для меня как-то сам собой, нечто вроде побочного продукта писательской работы.
Родные пытались впоследствии дезавуировать его слова, но это правда. В определенном смысле он существовал в мире абстракций, которые пытался сделать реальностью.
В 1917 году большевики обещали продемонстрировать всему миру невиданные успехи социализма. Они взяли курс на командно-административную экономику без частной собственности. Карл Маркс писал о необходимости заменить рынок планом, но нигде не объяснил, как это должно произойти. Большевики импровизировали в соответствии со своими интеллектуальными возможностями. Идею Маркса попытались реализовать самым простым образом – путем национализации.
На одном из первых заседаний Совнаркома 19 ноября был поставлен на обсуждение «запрос Московского совета рабочих и солдатских депутатов о праве советов секвестрировать фабрики и заводы в случае явного саботажа со стороны предпринимателей». Без обсуждения записали в протокол: «Подтвердить еще раз бесспорность Советской власти. Обратить внимание советов на всю ответственность, которую они берут на себя – за правильный ход секвестрируемых предприятий. Рекомендовать советам подходить к секвестру с большой ответственностью, предварительно обсуждая всю техническую и финансовую конъюнктуру».
Никто из руководителей Совнаркома не сомневался в праве большевиков руководить экономикой, распоряжаться промышленностью и лишать владельцев собственности. Но в эти первые дни еще торжествовала разумная осторожность. На том же заседании Сталин уже поставил вопрос о национализации всей угольной промышленности. Остальные члены правительства не были готовы к таким радикальным мерам, и вопрос с обсуждения сняли.
Потом целые заседания Совнаркома проходили в принятии решений о конфискации заводов, фабрик, рудников, нефтяных промыслов… Большевики твердо взяли курс на плановую экономику без частной собственности. Национализация и введение военного коммунизма привели к самому крупному крушению экономики в истории. Промышленное производство обвалилось, население побежало из городов. В 1920 году промышленное производство сократится до пятой части довоенного уровня.
Михаил Фрунзе управлял уже не одним городом, а крупной областью. Михаила Васильевича избрали председателем Иваново-Вознесенского губернского исполкома, затем еще и председателем губернского Совета народного хозяйства. Собственно говоря, сама Иваново-Вознесенская губерния (ныне Ивановская область) появилась на карте России стараниями Фрунзе. На него обрушился груз хозяйственных проблем – в стране, где экономика разрушалась на глазах, советской власти требовалось много денег. Деньги забирали так же, как взяли власть, – силой.
