Охрану Таврического дворца нес отряд моряков в двести человек (с крейсера «Аврора» и броненосца «Республика») под командованием анархиста Анатолия Викторского (Железняка). Он был человеком с репутацией. За год до этого, в начале марта 1917 года, в Петрограде хоронили погибших революционных моряков. В Морском соборе проходило отпевание. Дьякон предложил похоронить и расстрелянных монархистов. Железняк так избил дьякона, что того отправили в больницу.
Примерно в четыре часа утра 6 января 1918 года Павел Дыбенко приказал Железняку, презрительно взиравшему на депутатов-говорунов, закрыть заседание. Дыбенко сам был избран депутатом Учредительного собрания, но не очень дорожил своим мандатом.
Начальник караула Таврического дворца тронул председательствующего за плечо и довольно невежливо сказал:
– Я получил инструкцию довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.
Избранный председателем Учредительного собрания Виктор Михайлович Чернов в этот момент провозглашал отмену собственности на землю. Чернов был одним из основателей партии эсеров, которые, безусловно, ощущали себя победителями, – за них голосовала деревня, то есть абсолютное большинство населения. Эсеры считали своим долгом выполнить главный пункт своей программы – дать крестьянам землю.
Депутаты приняли Закон о земле:
«1. Право собственности на землю в пределах Российской республики отныне и навсегда отменяется.
2. Все находящиеся в пределах Российской республики земли со своими недрами, лесами и водами составляют народное достояние.
3. Распоряжения всей землей с ее недрами, лесами и водами принадлежит республике в лице ее центральных органов и органов местного самоуправления на основаниях, установленных настоящим законом…
6. Права лиц и учреждений на землю, недра, леса и воды осуществляются только в форме пользования.
7. Пользователями землей, недрами, лесами и водами могут быть все граждане Российской республики, без различия национальностей и вероисповеданий, и их союзы, а равно государственные и общественные учреждения…»
Чернов попытался урезонить матроса:
– Все члены Учредительного собрания также очень устали, но никакая усталость не может прервать оглашения земельного закона, которого ждет Россия.
Железняк равнодушно повторил:
– Я прошу покинуть зал.
Проголосовав, депутаты разошлись. Первое заседание закрылось в 4:40 утра 6 января 1918 года. Договорились, что следующее заседание начнется не в 12:00, а в пять вечера, чтобы депутаты успели поспать. Но их больше не пустили во дворец. Совнарком и ВЦИК приняли решение распустить Учредительное собрание. Это был решающий момент в истории страны: другие партии, конкуренты и соперники насильственно устранялись из политической жизни.
Федор Раскольников вспоминал, как утром 6 января 1918 года они с Дыбенко пришли в Кремль и рассказали Ленину, как разогнали Учредительное собрание. Ленин «долго и заразительно смеялся».
18 февраля 1918 года Отто Браун, будущий премьер-министр Пруссии, писал в газете «Форвертс»: советский коммунизм, который Ленин навязал России, располагая всего четвертью мест в парламенте, представляет собой «военную диктатуру, равной которой по жестокости и беспощадности не было даже при позорном режиме царей».
Демонстрацию в поддержку Учредительного собрания расстреляли. Так и не удалось установить количество жертв – обычно фигурирует цифра тридцать человек. Но возможно, стрелять и не собирались. Все были взвинчены, напуганы, и стрельба не могла не начаться.
«После разгона Учредительного собрания, – вспоминал депутат от партии эсеров Владимир Михайлович Зензинов, – политическая жизнь в Петрограде замерла – все политические партии подверглись преследованиям со стороны большевистских узурпаторов. Партийные газеты были насильственно закрыты, партийные организации вели полулегальное существование, ожидая каждую минуту налета большевиков… Большинство руководителей как социалистических, так и несоциалистических партий жили на нелегальном положении».
Генерал-лейтенант барон Алексей Павлович Будберг, приехавший в Петроград с фронта, записал в дневнике: «Эсеровские вожди должны были давно уже прозреть, кто такой их противник, обязаны были подумать, чтобы ко времени решительного столкновения противопоставить силу – силе, а не ораторские надрывы Чернова и Ко. латышскому штыку и матросскому кулаку. Эсеровские вожди обязаны были понять, что перед ними стоит враг, несравненно более решительный, чем былой царский режим…»
Армейский генерал отмечал в дневнике приметы новой жизни:
«1 января 1918 года.
Трамваи не ходят; газет нет; электричество не горит; в животе пусто, а в голове и на душе какая-то серая слякоть… Спасительный картофель все лезет вверх, сегодня фунт стоит уже один рубль, а сам он мерзлый, тяжелый, да земли на нем еще на гривенник…
2 января.
Сидеть в темноте при теперешнем настроении – это кошмар, хуже голода; ни читать, ни заниматься… Кругом вооруженные грабежи, кражи; вчера толпа расправилась самосудом с двумя пойманными около нас ворами; вообще самосуд начинает прививаться; очевидно, он сродни нам, а сейчас, кроме того, дает хоть какой-нибудь ответ на общий вопль найти где-нибудь защиту. Интересно, что в самосуде принимают участие многие интеллигентные по виду зрители и даже дамы; нервы у всех взвинчены…
9 января.
Всюду надписи «просят не оскорблять швейцаров и курьеров предложением чаевых», но берут так же, как и прежде…»
Разогнали не только Учредительное собрание, но и другие органы народного самоуправления.
Академик медицины Захарий Григорьевич Френкель, бывший депутат Государственной думы от партии кадетов, в 1917 году состоял в Центральной городской думе Петрограда.
«20 ноября 1917 года, – вспоминал академик Френкель, – во время заседания, на котором обсуждался вопрос о безработице, прямо во время выступления одного из гласных вдруг раздался шум и зал заполнился матросами и красногвардейцами с ружьями наперевес. Вооруженные люди демонстративно щелкали затворами…
Потрясая револьвером, командовавший отрядом матрос потребовал, чтобы все вышли. Оратор попробовал объяснить ему, что дума обсуждает важный вопрос о мерах борьбы с безработицей, которая, между прочим, грозит и солдатам, когда они вернутся с фронта. В ответ матрос заявил, что он действует по предписанию военно-революционного комитета, который приказывает немедленно прекратить заседание и очистить помещение думы. После этого председателю не оставалось ничего, как предложить гласным разойтись.
Хотя многие из гласных отказались подчиниться декрету о роспуске городской думы и некоторое время продолжали проводить нелегальные заседания, однако в силу разворачивающихся в столице и в стране в целом событий с каждым днем являлось все меньше и меньше гласных, и 10 января 1918 года дума прекратила свое существование. Одновременно большевики угрозой оружия приступили к разгону и всех районных дум».
