– Походило бы на дурацкую комедию, если бы не трагизм события – и не серьезность его последствий, – сказала Джулия. Она никак не могла оторвать взгляд от закольцованного видео – последней передачи с «Нового Кэйрда» перед тем, как связь прервалась окончательно.
Собравшиеся вокруг нее в Белой Капле – как теперь стали называть неофициальную штаб-квартиру Джулии – закивали или забормотали в знак согласия. Несколько секунд назад пост о событиях на «Имире» появился в блоге Тава, и все только что его прочли.
Не кивала только Фекла, которую тем временем заинтересовала одна подробность. К стене капли синей изолентой был прилеплен листок бумаги с отпечатанной эмблемой президента Соединенных Штатов Америки. В мире существовало всего два принтера, и оба – на «Иззи». Методом исключения выходило, что листок отпечатали на Старой Земле еще до Каменного Ливня, причем в устройстве уже заканчивались голубые чернила. На его долю выпала нелегкая судьба. В двух местах листок был порван и заклеен прозрачной лентой. Его складывали и мяли, потом тщательно разгладили. Края были разлохмачены – следы от предыдущего приклеивания. А на чистом пространстве в правом нижнем углу осталось смазанное коричневое пятно, овал размером примерно с подушечку большого пальца. Вообще-то Фекла не сомневалась, что это и есть отпечаток пальца, а чем дольше смотрела, тем больше убеждала себя в том, что коричневое вещество – кровь.
Она взглянула Джулии в глаза и обнаружила, что экс-президент и от нее ожидает какой-нибудь реакции. Но в отличие от большинства Фекла не испытывала ни малейшей потребности удовлетворять подобные ожидания. Джулия занервничала, отвела глаза и продолжила:
– Я вообще с трудом понимаю, в чем они пытаются нас убедить.
– Там все очень запутанно, – сказал один из ее адъютантов, молодой облачник с заметным американским акцентом. Он входил в число инженеров ЦМА. Тон должен был означать, что его смешат попытки руководства скормить ему подобные басни. – И вроде как завязано на то, что корпус оказался сделан фактически из пластика. Если его нагреть…
– Как пластиковая посуда на плите, это-то я понимаю, – кивнула Джулия. – Плавится и воняет.
– «Новый Кэйрд» развернуло так, что корпус вошел в контакт с очень горячим соплом.
– Но согласно истории, которую нам излагают, Вячеслав выключил двигатель еще до того.
– Они очень долго не остывают. В общем, сопло расплавило корпус. Сначала должно было образоваться море ядовитого дыма. Одного этого хватило бы, чтобы его убить. Потом, когда корпус проплавился насквозь, весь воздух вышел через отверстие.
– Что ж, это ужасно – если все так и было на самом деле, – сказала Джулия и покосилась на Феклу, пытаясь прочитать в лице гостьи намек, что все было и не так.
Фекла вернула взгляд, в котором ничего было не прочитать.
– Спрашивается, до чего мы дошли, если приходится пускаться на столь безумные импровизации – сталкивая корабли между собой! – продолжала Джулия.
Снова одобрительные возгласы.
Джулия уже оседлала своего конька.
– Насколько я понимаю, проблема, несмотря на все, так и осталась нерешенной!
– Осталась решенной, – возразила Фекла. Она бегло говорила по-английски и вполне могла сказать: «Проблема была решена», но иногда для эффекта укорачивала фразу. Англоговорящим такая манера казалась загадочной и внушала уважение. Кроме того, это было неявной демонстрацией национальной гордости русских. Языком Облачного Ковчега по умолчанию стал английский. Было ясно, что это навсегда. Однако со временем он разовьется в особый диалект, и русские могут направить это развитие в удобную для себя сторону, если найдут способ вставлять свои слова и грамматические конструкции в повседневную речь. – Двигатель пущен, – добавила она.
– Но корабль продолжает неконтролируемо вращаться! – воскликнул парнишка-американец, который так гордился своим интеллектом.
– Вращение медленное, – ответила Фекла. – Нет проблем. Теперь перигей поднят, достаточно времени исправить.
– Как, как исправить? Маркус уничтожил три комплекта маневровых двигателей – он в них врезался! Это ж надо додуматься! Короче, их осталось только два. Это фундаментальный физический закон – нельзя двумя двигателями исправить вращение в трех измерениях!
– Спасибо, что объяснил фундаментальный закон, – откликнулась Фекла. – Вращение можно погасить скошенным соплом.
Несколько секунд все озадаченно молчали. На лице одного из последователей Джулии – Цзянью, китайского каппи, мечтающего о полете на Марс, – забрезжило понимание. Фекла кивнула в его сторону:
– Вот он все потом объяснит. У меня здесь мало времени.
– Верно, Фекла, и мы крайне признательны, что у тебя вообще нашлось для нас время, – сказала Джулия.
Фекле так хотелось ее ударить, что у нее непроизвольно дернулась рука. Фразу Джулии, будь ее тон несколько другой, можно было бы принять и буквально. В действительности же ее следовало понимать как «меня цинично игнорируют, хотя кому-нибудь важному давно следовало бы нанести мне визит». Фекла чуть ли не физически чувствовала, как Джулия излучает подобный образ мыслей, заражая им каппи вокруг себя.
Как и почти все на Ковчеге, Фекла носила комбинезон с множеством отделений, внутренних и внешних карманов и так далее. В одном был нож с обоюдоострым лезвием в десять сантиметров. Достать им до сердца Джей-Би-Эф было бы совсем несложно. Фекла ненадолго отключилась от разговора, прикидывая, как с этим лучше управиться. Вряд ли Джулия ожидает откровенной попытки убийства – хотя с людьми подобного склада ума никогда не знаешь.
– Хотите сообщить о проблемах ССМ? Мы постоянно наблюдаем отключения.
Джулия с довольным видом поджала губы и взглянула на Спенсера Грайндстаффа.
– Впервые об этом слышу, – объявил тот.
Сообщение было встречено идеальной, мертвой тишиной. Фекла просто ждала продолжения. Скоро желание похвастаться возьмет верх. Ее профессиональная подготовка как разведчика была не слишком глубокой. Несколько вводных курсов, кое-какое обязательное чтение. Причина проста: для шпионки она была слишком заметной. Слишком соответствовала голливудским штампам. Настоящих разведчиков никто не замечает. Так что ее отчислили из программы и задействовали на таких ролях, где заметность была достоинством – скажем, на Олимпиаде. Но кое-какие основные принципы она запомнила. И знала, что одна-единственная страсть – бахвалиться собственными достижениями – выдала больше секретов и уничтожила больше карьер, чем что-либо еще.
Она посмотрела Грайндстаффу в глаза. В отличие от большинства людей, которые быстро отводят взгляд, этот, ухмыляясь, смотрел прямо на нее.
– С твоим опытом удивительно, – сказала Фекла.
– У всех свои программы и свои методы, – откликнулся он.
– Тогда я ограничусь тем, зачем прибыла, – сказала Фекла.
Джулия и Спенсер немедленно обменялись многозначительными взглядами.
