Они попали на прикол, когда тот двигался горизонтально со скоростью сто километров в час. В следующие минуты центростремительная сила, из-за которой приходилось извиваться по полу, как пресмыкающееся, тянула аппарат с ускорением вперед и вверх, накачивая их и все окружающее кинетической энергией, разгоняя аппарат до космических скоростей. По сравнению с огнедышащими двигателями предков приколы были устроены предельно просто. Бола технически ничем не отличался от пращи, из которой Давид убил Голиафа. Эмка, по сути, всего лишь камень в его петле.
Бола совершил четверть оборота, и теперь они двигались перпендикулярно поверхности Земли в направлении далекого обитаемого кольца, служившего домом им и еще трем миллиардам человек разных рас.
На дисплее было видно, как двери прикола приоткрылись; между ними зияла чернота. Частый металлический перестук сообщил, что полозья под действием центростремительной силы, набирая скорость, покатились вниз по трапу к краю палубы. Резко включились тормоза, чихнули поглотители удара, и эмка сорвалась с полозьев. С точки зрения пассажиров она просто перевалилась через край палубы в открытый космос. От толчка она начала было вращаться, но несколько выхлопов из маневровых двигателей стабилизировали ее.
Наступила невесомость. Кэт-два сняла шлем, но отрывать голову от подголовника не торопилась, дожидаясь, пока внутреннее ухо привыкнет к перепаду давления. Тем временем она не глядя шарила по отсеку внутри подлокотника в поисках одра для работы с приложениями. Слово «одр» было уже довольно древним, и многие позабыли, что изначально это было сокращение – что-то вроде «очки дополненной реальности». Одры имели разный дизайн, но так или иначе основывались на очках в массивной оправе. Внутри оправы были установлены камеры, распознающие жесты, микрофоны, улавливающие голосовые команды, и еще камеры, отслеживающие направление взгляда. Кэт-два надела очки, и по краям зажглись светящиеся иконки. Подхватив пальцами одну, она запустила «Параматрицу». Перед ней возникла схема местоположения эмки в космосе: в центре голубой диск – Новая Земля, окруженная серой пленкой атмосферы, далеко в стороне – орбита центральной части бола, вокруг которой симметрично закручиваются траектории двух приколов. Ее они только что миновали. Мигающая зеленая точка отмечала их текущее положение на новой орбите – широком эллипсе, апогей которого находился на обитаемом кольце, обращавшемся вокруг планеты на геосинхронной орбите. Следующие двенадцать часов они будут подниматься на эту высоту, затем снова пристегнутся к креслам: надо будет набрать дельта-вэ, чтобы состыковаться с нужным орбиталищем.
Мир, в котором проживало все трехмиллиардное человечество, если смотреть «сверху» (из точки над Северным полюсом), представлял собой тонюсенькое кольцо диаметром восемьдесят четыре тысячи километров – примерно в семь раз больше диаметра сине-белой планеты, вокруг которой это кольцо обращалось. Каждая из структур в составе кольца, хоть и казалась огромной населявшим ее людям, была лишь атомом по сравнению с масштабом всего кольца. Представьте себе тончайшую цепочку – едва заметную полоску платины на женской шее, теперь вытяните ее в идеальное кольцо диаметром десять метров и получите представление о том, насколько обитаемое кольцо тонкое по сравнению с его масштабами. Так что удобнее всего его разглядывать в схематичном представлении, например, через одр, где отдельные орбиталища, из которых состоит кольцо, изображены в виде непропорционально больших разноцветных блямб.
В таком отображении окружность делится на восемь примерно равных по длине дуг, около сорока пяти градусов каждая. На максимальном отдалении они будто переливаются всеми цветами радуги, а соединяют их бесцветные отрезки, в обиходе именуемые «кладбищами».
По мере увеличения картинки становится видно, что дуги не сплошные, а состоят из точек, как картины пуантилистов. Программа, чтобы было понятнее, начинает выводить подсказки в виде подписей и пронумерованных меридианов. Всего на восемь сегментов приходится более девяти тысяч действующих модулей-орбиталищ. Еще несколько сотен – в основном заброшенные модули, которые режут на металлолом – расположены на кладбищах. Там же находятся неиспользованные осколки Луны и отдельные астероиды, выступающие в качестве сырья для строительства.
Все необитаемые объекты – недостроенные и заброшенные модули, а также космические камни – отмечены серым. Поэтому кладбища и выглядят так уныло.
Значительно веселее смотрятся разноцветные длинные дуги, тянущиеся между ними. У каждой есть преобладающий оттенок, по которому можно условно проследить историю строительства дуг, а заодно и всю историю человечества за последнюю тысячу лет – пятое тысячелетие, оно же Тысячелетие Кольца. До этого – первые четыре тысячи лет, которые длился Каменный Ливень – пространство вокруг Земли было так замусорено, что человеческим расам приходилось ютиться в огромных железоникелевых телах вроде Расщелины. Их траектории, конечно же, совпадали с орбитой Луны, из чьего ядра они и образовались (то есть в девять раз дальше от Земли, нежели нынешнее обитаемое кольцо). Как и предсказывал Дюбуа Харрис, орбита Луны оказалась наиболее подходящим местом (по сути, единственным), где человечество могло начать жизнь заново, пока Земля подвергалась адской бомбардировке. Однако если говорить о долгосрочной перспективе, насколько человек мог ее планировать, конечной целью все равно было возвращение на планету.
Со временем Каменный Ливень начал сходить на нет. В четвертом тысячелетии этот процесс пошел быстрее: целые флотилии роботов вырвались из железоникелевых крепостей, как стая летучих мышей из пещеры, и начали чистить околоземное пространство, брать под контроль скопления обломков, сгребать в кучу отдельные булыжники, а затем переправлять их на устойчивые геосинхронные орбиты. Питались роботы большей частью солнечной энергией, которой явно не хватало, из-за чего их труд растянулся на несколько сотен лет.
Первый жилой модуль на геосинхронной орбите построили около тысячи лет назад, на заре пятого тысячелетия. Назвали его «Гринвич», потому что он располагался прямо над нулевым меридианом Старой Земли. Поначалу его окружали только отработавшие свое роботы и космический мусор. Когда строительство завершилось, от Гринвича начали отпочковываться новые модули. Вооруженное роботами, человечество стало поглощать сырье и ресурсы в обоих направлениях, как пламя – фитиль.
Гринвич, как и его ближайших соседей: Вольту и Бану Каси на востоке, Атлас и Роланд – на западе и еще нескольких в обоих направлениях, – строили все семь рас. Поэтому на схеме одра их обозначали белым.
Гринвич также стал первой из восьми равноудаленных друг от друга точек, запланированных на кольце. Остальные семь, если смотреть против хода вращения Земли, назывались соответственно: Рио, Мемфис, Питкэрн, Токомару, Киото, Дакка и Багдад. Постепенно в каждой из этих точек построили по орбиталищу, оснастив его средствами для производства новых. Последующие столетия их жители точно так же поглощали сырье по восточную и западную стороны, строя все новые и новые орбиталища, чтобы обеспечивать жильем растущее народонаселение.
Разумеется, со временем дуга из орбиталищ, тянущаяся на запад, скажем, из Гринвича, соприкоснется с дугой, которая идет на восток из Рио. Перешейки из неиспользованного материала и отработанного мусора становились все короче и превращались в кладбища, которые могли бы и вовсе исчезнуть, если бы не приносили ощутимую пользу. Поначалу они служили «складами» стройматериалов, затем – буферными зонами между политическими фракциями или своего рода фронтиром, куда могли уйти люди, не нашедшие себе места в тесноте космических модулей. Кладбище, отделявшее Гринвич от Рио, называлось Кабо-Верде. Далее на запад шли Титикака, Гранд-Каньон, Гавайи, Камчатка, Гуанчжоу и Инд. Замыкали круг Балканы, расположенные между Багдадом и Гринвичем. Некоторые кладбища росли, а Гуанчжоу, которое изначально разделяло сегменты аидян и камилитов, в итоге полностью застроили, чтобы людям по обе стороны было где жить.
