– Тоже мне сувенир, – ответил Эйнштейн.
Тэ посмотрел на лицо парня в отблесках костра, но так и не понял: это он съюморил с каменным лицом или снова продемонстрировал полное отсутствие социальных инстинктов. Впрочем, неважно.
– Пингеры! – воскликнул Эйнштейн, как будто пора было переходить к следующей теме.
– Прежде чем Незнам заткнул ее, Сонар-Таможня успела сказать, что это морской народ.
– Он бьет ее, как думаешь? – спросил Эйнштейн.
Развивать эту мысль, подумалось Тэ, – все равно что залезать в яму со змеями. Поэтому с ответом он не торопился. Один раз в жизни, еще до войны, он точно так же без оглядки влюбился в девушку, как и Эйнштейн в Сонар-Таможню. Даже такого краткого опыта хватило, чтобы понять, что эта сила реальна и что с ней надо считаться.
– Мне кажется, – сказал он, – что в их обществе телесные наказания в порядке вещей, и страх наказания держит таких, как она, в повиновении. Но на деле к рукоприкладству прибегают редко. Боюсь, ничего с этим не поделаешь, ведь достаточно лишь косо взглянуть на Незнама, и он тебя попросту убьет. Тебе, вероятно, простят небольшие проявления заботы об Энци, если вы с ней еще хоть раз встретитесь. Но если будешь проявлять слишком много внимания, ее накажут. А тронешь ее – нам всем конец.
– Почему?
– Потому что в подобных культурах за женской невинностью следят с фанатичным трепетом. Ладно, давай к пингерам. Есть мысли?
– Нет. У тебя? – отозвался Эйнштейн.
Он отвечал односложно: видимо, речь Тэ произвела сильное впечатление.
– Что-то смутно припоминается, но нужно изучить и проверить, чтобы говорить наверняка.
– «Морской народ» – значит, должны быть корабли, – заметил Эйнштейн. – Но…
– Но мы их не видели.
– Может, это всего лишь группка диггеров, которые скрываются в густых лесах на побережье? – предположил Эйнштейн.
– Нет, Незнам четко обозначил, что суша принадлежит им, а океан назвал вотчиной пингеров.
– И какая у тебя гипотеза?
– Никакой, – слукавил Тэ.
На этом их вечерняя беседа закончилась. Они раскатали спальные мешки и улеглись. Тэ спал на удивление хорошо, только один раз его разбудил вой диких канидов. Извержения вулканов, которые делали Пепельную преграду такой густой, стихли, дым развеивался, и сквозь него стали просвечивать звезды и восходящее на юге обитаемое кольцо. Око сияло где-то над Галапагосами. Видимо, каниды тоже его увидели и приняли за Луну.
Он выполз из мешка, чтобы отлить, потом проверил, как там Кэт-два. Она дрожала, лоб был горячим, но не настолько, чтобы начать беспокоиться.
Часы отобрали, но по ощущениям сейчас было около трех утра. С появления «Тора» прошло почти двенадцать часов. Ариана с Марж уже должны приближаться к орбиталищам красных. Согласно неумолимым законам орбитальной механики, дорога до геосинхронной орбиты всегда занимала примерно двенадцать часов. Интересно, куда они направлялись: прямиком в столицу красных – Киото, в какое-нибудь военное орбиталище или же в Кулак, который завис над Макасарским проливом. В капсуле «Тора» и одному-то тесно. Трудно представить, что чувствовала Марж. Драку за «Сраптсманэр» многие бы сочли беспричинной и жестокой, из тех, что рождают посттравматические кошмары. Диггерша едва ли предполагала, что «инопланетянка» возьмет ее на мушку и похитит. Но даже все это было бы вполне обыденным по сравнению с тем, что произошло дальше. Навряд ли Марж видела приближающийся «Тор». Для нее все произошло невероятно быстро: только что она стояла на земле, а вот уже заключена в небольшой кабинке с вооруженным мутантом и впервые в жизни испытывает суровые перегрузки. Через несколько минут она впервые ощутит невесомость. Вероятно, она иначе представляла себе тот день, когда проснулась вчера утром. Интересно, Ариана сразу перешла к допросу? Или начала по-хорошему? А может, просто всадила ей дозу транквилизатора, чтобы не путалась под ногами эти двенадцать часов?
С точки зрения Марж, «Тор» – нечто невообразимо странное. С точки зрения Тэ и любого другого орбитера, его запуск был самым дерзким нарушением Договора за последние двадцать лет и равнозначен объявлению войны. С другой стороны, если вдуматься, до Тэ уже доходили загадочные обрывки разговоров, которые вели между собой влиятельные люди в «Вороньем гнезде», о странных делах, творящихся в южных морях. Возможно, поэтому они – кто бы это ни был – решили, что феклитов в Семерке будет представлять Белед. Его спина испещрена шрамами от механических хлыстов, которые можно получить только в жаркой схватке с неондерталами. Стало быть, и Бард не так прост, как может показаться на первый взгляд.
А что же Тэ? Он тоже был участником боевых действий на Земле и тоже мог продемонстрировать шрамы. Но вместо него можно было подобрать кого-нибудь еще, кто лучше способен возглавить поход и установить первый контакт с расой людей, настолько чуждых орбитерам, будто они с разных планет. Выбрали Тэ. Главным доводом в его пользу стало то, где он работал и кому принадлежало заведение. За «Вороньим гнездом» стояли старые капиталы – настолько огромные, что Хозяев нисколько не волновали ежемесячные убытки – главное, чтобы бар работал. Это была, так сказать, благотворительная организация, созданная для служения не культуре или Духу, а такой вещи, как Цель. И проработай Лейк там еще несколько десятков лет, возможно, однажды кто-нибудь из Хозяев усадит его в «Укромном уголке» и снизойдет до рассказа о том, в чем именно эта Цель состоит.
Размышляя обо всем, он незаметно заснул, а когда открыл глаза, солнце было уже высоко. Подошел копейщик и швырнул им три пакета с сухпайком с планера. Эйнштейн проглотил свой, как обычный голодный подросток. Тэ ел более размеренно, все время поглядывая на Кэт-два. Она проснулась, но надолго ее не хватило: она только сняла крышку и попробовала самые простые продукты, как ее тут же стошнило. Скоро рвать стало нечем и она, подергиваясь от спазмов, снова провалилась в сон.
Весь день они праздно глазели на диггеров, те – на них. Людей в лагере становилось все меньше, и с каждым часом они вели себя все более озлобленно.
– У тебя уже появилась гипотеза? – спросил Эйнштейн за обеденным перекусом.
– О чем?
– О пингерах.
Больше заняться было нечем, поэтому Тэ решил потолковать.
– Ну, если взять, к примеру, имя девочки – Сонар, – то оно наталкивает меня на интересную мысль.
– На какую? – Эйнштейн был сразу весь внимание, если дело касалось Сонар-Таможни.
– Сонар, он же гидролокатор, – это разновидность радара, работающая на звуковых волнах. Донулевая технология. С его помощью искали объекты под водой.
– Ты думаешь, пингеры и правда живут под водой?
– Все указывает на это. Вот только…
– Только что?
– Откуда они взялись?
– Может, тоже выжившие, вроде диггеров?
