– И сколько теперь ждать? – прокричал динаец, не из-за шума прибоя, а потому что явно оглох.
– Зависит от того, где они сейчас, – ответила Сонар. – Может, день, а может, три.
– Отлично, – ответил Тэ и встретился взглядом с Роскосом Юровым. Тот, повинуясь неистребимому военному рефлексу, посмотрел на часы.
Тэ открыл щеколду на ящике, вывалил оттуда какие-то детали и углубился в инструкции. Кэт-три стояла слишком далеко, к тому же темнело. Солнце зашло, а Тэ все возился, что-то собирал, время от времени посвечивая себе фонариком. Рядом сидела энци, которую Эйнштейн укутал в спальные мешки. На ней были массивные наушники, и она то и дело по-птичьи поворачивала голову к Тэ. Ека Арджун медленно бродил туда-сюда по пляжу подальше от воды, а Эйнштейн стоял как вкопанный и беспокойно глядел на возлюбленную. Сперо заполз в палатку, которую поставили чуть выше по склону, где посуше. Полог изнутри светился синим: видимо, камилит работал на планшете – может, даже искал информацию по лечению потрэсений.
Это был нижний лагерь, в котором обосновались Сперо, Тэ, Эйнштейн, Сонар-Таможня и Арджун. Белед поднялся за Кэт-три, вскоре к ним присоединились Лангобард и Роскос Юров. Разделившись, они прочесали кусты и обнаружили в склоне дугообразный гребень: демаркационную линию между кратером и береговой линией, в которую угодил метеорит. Дальше склон был более пологим, а еще за гребнем образовалась небольшая низина. Ее наполняло болото протяженностью с полкилометра, упирающееся в сосняк. Отступив на несколько шагов от гребня, военные начали строить верхний лагерь. Говорили мало, но было ясно, что это для защиты тех, кто внизу, когда прибудут красные. Если враг будет спускаться прямо с гор, то попадет в трясину. Если придет по пляжу, то упрется в каменный мыс. В любом случае отсюда красные будут как на ладони.
Несколько десятков лет назад где-то неподалеку упал онан. Из него выползли ужики с семенами и начали составлять карту рельефа и проводить анализ почвы, обмениваясь данными по сети. В итоге их коллективный разум заметил излом в прибрежном склоне. Следуя алгоритму, который в него заложил некий программист с кольца, этот разум решил, что здесь следует посадить крепкий раскидистый кустарник, чтобы укрепить береговую линию. И было так. Ужики, которые переползли через гребень, нашли котлован и засадили его растениями, приспособленными к влажному климату. Получилась своего рода естественная плотина на пути воды, спускающейся с гор. Со временем здесь могло возникнуть озеро, но пока что под травой и тростником скрывалась вязкая топь по колено глубиной.
Кэт-два бойцом не была. Да, она прошла базовую военную подготовку, но этого хватало только на то, чтобы выстрелить из катапульта в направлении голодного канида. Кэт-три пока не знала, повлиял ли сдвиг на эти навыки, но какая разница: ей ни за что не сравниться ни с Беледом, ни с Бардом, ни с Роскосом Юровым. И все равно они казались ей медлительными тугодумами. Они столько всего не замечали из того, что она читала, как открытую книгу. А еще они очень устали, и их клонило в сон. Когда совсем стемнело, Кэт-три один за другим проглотила три полных рациона из тех, что привез Роскос, выскользнула из лагеря, вскарабкалась на самую кромку кратера, и оттуда, навострив глаза и уши, стала смотреть на горы.
Вернувшись, она напугала Роскоса Юрова. Он засыпал или уже спал, его ровное сопение было слыхать за тысячу шагов.
– Кэт-два, предупреждай, когда подкрадываешься! – прошипел он.
– Кэт-два больше нет.
– Ладно, Кэт-три.
– Все тихо. Ближайшие несколько часов нас никто не побеспокоит.
– Если только они не решат десантироваться, – проворчал Роскос.
Подошел Лангобард, как всегда настроенный поболтать.
– С воздуха их можно не ждать, – сказал он. – Они сделают все, чтобы убрать нас по-тихому, так, чтобы никто не узнал. А полномасштабное нападение едва ли вяжется с историей, которую они скармливают жителям кольца.
– Когда, блин, мы расскажем свою версию этой истории? – не сдержался Роскос, и на этом разговор закончился.
Но через час пришел ответ; сначала Кэт, а за ней и остальные услышали со стороны океана гудение и рычание. Небо на юге разрезали лучи прожекторов, затем вдруг потухли. Пилот решил идти по темноте. Аппарат – не то самолет, не то корабль – держался близко к воде и издавал шум, характерный для ковчега. Он со вздохом опустился на воду в километре от берега и зачухал маневровыми двигателями. Якорь бросили подальше от берега из уважения к претензиям диггеров, которые взводятся из-за всякой мелочи, но не слишком далеко, чтобы можно было переправлять лодочки с людьми и грузом. Опустили задний грузовой трап, и залившаяся туда вода вынесла баржу и несколько шлюпок. С одной из них на берег сошла небольшая партия. Кэт-три слышала, как они беседуют – в основном с Тэ и Арджуном, хотя Эйнштейн, как обычно, нашел способ вклиниться.
Баржу отбуксировали на открытое пространство на полпути к берегу и заякорили. Заскрежетали механические внутренности, через несколько минут раздались грохот и гудение, открылся люк, и из него перевернутой подковой взметнулся сверкающий фонтан цеплетов. Роботы взлетали к небу, набирая скорость, гудение постепенно становилось все громче и пронзительнее. Через несколько минут эй-став поднялся метров на сто и залил бухту и пляж мягким светом, в котором можно было спокойно ходить и читать. Теперь Кэт-три увидела название ковчега: «Дарвин». Его наверняка отправили с крупной базы «ТерРеФорма» – скорее всего, из Хайды, – в ведении которой находилось северное побережье Тихого океана.
Баржами с эй-ставами часто пользовались военные, так что роботы, вероятно, излучали и в других диапазонах, помимо видимого света. Они образовывали единый коммуникационный центр, который соединял все устройства в поле зрения, а также обеспечивал канал связи с Денали и другими базами на кольце.
Теперь Кэт-три было не до сна, и она спустилась на пляж. Пройдя через кусты, она увидела Эйнштейна с энци, которые стояли перед камерой, подсвеченные прожекторами. Чуть поодаль перебирала записи высокая мойринка с осанкой, манерами и внешностью модели. Одета она была по погоде, пальто подчеркивало ее стройную, но при этом крепкую фигуру. Вероятно, его сшил на заказ какой-нибудь модный цепьхэттенский кутюрье.
Ближе можно было не подходить – и так понятно, что мойринка занимается как раз тем, чего так ждал Роскос Юров. Она обратилась к камере, затем начала задавать вопросы Эйнштейну и энци. И все это транслировалось в прямом эфире на кольцо.
Кэт-три уселась на пляже, обхватив колени, и смотрела, как женщина делает свою работу. Что такого произошло в ее жизни, что она эволюционировала в сногсшибательную красотку? Она вела себя не так, как если бы была красавицей от рождения, что наводило на мысль о какой-то глубокой личной травме. Завершив интервью, женщина отключила свет и камеры и отошла побеседовать с Ека Арджуном. Оба надели одры; вероятно, предмет разговора транслировался на устройства.
Кэт-три была уверена, что Кэт-два видела репортажи, которые эта женщина вела из горячих точек по всему кольцу. Она освещала забастовки и гражданские беспорядки, которые подавляли силами полиции и козаков.
