Уже достаточно давно стало очевидно, что Руфус вместе с товарищами по горному делу затеял серьезную операцию, готовясь к длительному пребыванию под землей. Естественно, они были не одни такие: люди рыли сейчас ямы по всей планете. Большинство проживет всего несколько дней, если не часов, с начала Каменного Ливня. Строительство подземного комплекса, рассчитанного на автономное существование в течение тысячелетий, было задачей мало кому, если кому-то вообще, под силу. Причем в основном имелись в виду военные или правительственные структуры. Если кто из частников с таким и справится, так это Руфус с его многочисленными связями. Из вопросов, которые он задавал Дине последние два года, вывод следовал совершенно однозначный. Все, что эксперты на «Иззи» знали про долговременное выживание искусственных экосистем, теперь знал и он.
Дина, которую отвлекли мысли о Руфусе и его шахте, вдруг обнаружила, что характер передачи Космического Тролля изменился. Вместо уже привычного QRA QET она теперь начиналась с QSO, в данном контексте означавшим «можешь ли ты связаться с…?». За этим следовал необычный позывной, который Дина даже не сразу признала за таковой. Он был слишком длинным – цепочка из букв и цифр, не имеющая никакого смысла в рамках стандартных конвенций о радиопозывных.
Когда эта передача повторилась в третий раз, Дина записала позывной – двенадцать знаков, случайная на вид комбинация букв и цифр. Однако ей бросилось в глаза, что все буквы находятся в диапазоне от A до F. Это заставляло всерьез заподозрить, что перед ней шестнадцатеричное число – такую систему счисления часто используют программисты.
Двенадцать знаков тоже кое на что намекали. Сетевые микросхемы почти во всех компьютерных системах имели свой уникальный адрес, который записывался именно в этом формате – двенадцать шестнадцатеричных цифр.
И тут у Дины по коже побежали мурашки – первые несколько цифр в строке выглядели слишком знакомо. Микросхемы для сетевых интерфейсов производятся большими партиями, каждой из них последовательно присваивается уникальный адрес. У всех «Фордов», сошедших с конвейера в определенную неделю, будут совпадать несколько первых цифр номеров шасси; точно так же у всех сетевых микросхем из определенной партии будут одни и те же начальные шестнадцатеричные цифры адресов. Иногда Дина брала обычные микросхемы из наземного ширпотреба, однако у нее была и радиационно-устойчивая партия, хранившаяся в защищенной металлической коробке на выдвижной полке под столом.
Дина выдвинула полку, достала коробку и вынула оттуда небольшую зеленую печатную плату размером с пластинку жвачки, на которой были напаяны разнообразные микросхемы. MAC-адрес платы был оттиснут прямо на ней белой краской. Первые шесть символов совпадали с теми, которые передавал Космический Тролль.
Она протянула руку к ключу и отстучала QSO, в данном контексте означающее «да, я могу связаться с…», а следом за этим ввела целиком MAC-адрес платы у себя в другой руке – не тот, который был в оригинале. Все вместе означало «нет, с тем адресом, который ты передаешь, я связаться не могу, зато могу вот с этим».
В ответ пришло QSB. «Тебя плохо слышно». За ним последовало QTX 46, что, как предположила Дина, означало: «Ты будешь на этой частоте через сорок шесть минут?» Любому на «Иззи» было ясно, что в переводе это «Я снова выйду на связь, когда станция обогнет планету по орбите и появится с другой стороны».
QTX 46, отстучала Дина. «Да».
Сейчас они проходили над терминатором – в данный момент он разделял Тихий океан на ночную и дневную половины.
С КЕМ ТЫ ТАМ ГОВОРИШЬ?
Передача от Руфуса, громкая и отчетливая. Выглянув подальше в окно, Дина увидела, как из-за горизонта навстречу выползает западное побережье Америки, которое можно было распознать по огонькам, отрисовывавшим побережье густонаселенных районов: дельты Фрейзера, залива Пьюджет, реки Колумбия, залива Сан-Франциско. Это означало, что Аляска сейчас в зоне видимости «Иззи».
Из-за занавески раздался голос Дюбуа Харриса: «Тук-тук». Он прождал уже довольно долго.
– Заходи, – крикнула Дина и быстро отстучала Руфусу сообщение, что-то пошутив насчет Космического Тролля и добавив, что сейчас немного занята. Потом проверила программу, отображающую время в различных частях Земли у нее на экране. Было без малого точка-семь, то есть семь утра в Лондоне, то есть десять вечера у Руфуса на Аляске.
Последующий разговор оказался несколько скомканным – Дина старалась не упускать нить беседы с Дюбом, постоянно отвлекаясь при этом на требовательные сообщения Руфуса.
– По радио только что прозвучало нечто странное, – попыталась она объяснить Дюбу. – Не хочешь выпить глоточек? У тебя ведь уже вечер?
– Я хочу глоточек независимо от времени, – откликнулся Дюб. – Так что и пусть его. Лучше скажи, что у тебя случилось.
Дина пересказала всю историю. Дюб поначалу слушал не слишком внимательно, вероятно, из-за обилия любительского радиожаргона, но встрепенулся, когда Дина показала MAC-адрес.
– Самое простое объяснение, – заметил он, – что это действительно тролль, развлекающийся за твой счет.
– Но откуда троллю знать эти MAC-адреса? Мы их никому не сообщаем – не хватало еще, чтобы хакеры снизу пытались взломать наших роботов.
– Здесь ведь у тебя бывают ответственные за пиар? Снимают тебя и мастерскую? Могло так получиться, что они сделали снимок, когда коробка была открыта и платы попали в кадр?
– Здесь нет тяжести, Дюб. Я не могу просто оставить что-то валяться на столе.
– Потому что, – продолжил Дюб, – очевидно, происходит следующее – кто-то пытается связаться с тобой приватным образом…
– И пытается подтвердить свою личность упоминанием чисел, известных только ограниченному кругу. Я тебя поняла.
– И я просто хочу подчеркнуть, что по-настоящему изобретательный тролль не преминет отыскать какую-нибудь такую подробность на опубликованных НАСА фотографиях, чтобы втереться тебе в доверие.
– Я учту, – кивнула Дина. – Но, думаю, тут другое.
– И кто же это по-твоему?
– Шон Пробст, – ответила Дина. – По-моему, это «Имир».
На лице Дюба нарисовалась озадаченность.
– Ого, а про них-то я уже сто лет не вспоминал…
Удивительно, как вообще можно забыть историю столь эпическую и столь драматичную, как экспедиция «Имира», но вот в такие времена они жили.
Корабль пропал со связи и скрылся из виду на фоне Солнца примерно месяц спустя после того, как в День 126 покинул низкую околоземную орбиту. Отдельные наблюдения в оптические телескопы подтвердили, что он перешел на гелиоцентрическую орбиту – это могло произойти как случайно, так и в результате планового включения двигателей. В предположении, что все идет по плану, «Имир» к настоящему моменту должен был совершить почти два полных оборота вокруг Солнца. Поскольку орбита его была значительно короче земной – перигелий находился примерно посередине между орбитами Венеры и Меркурия, – на это ушел бы всего год с небольшим, и дней двести назад она должна была соприкоснуться с орбитой Греки-Скелета, то есть кометы Григга-Скьеллерупа. Однако произойти это должно было с противоположной стороны от Солнца, что затрудняло наблюдения. Следующей по счету была совсем скромная задача – воткнуть в ядро кометы или в существенный его кусок ядерный реактор на палочке, а затем активировать его и создать реактивную силу, выдувая струю пара через входное отверстие. Потребовалось бы включить «двигатель» – подняв стержни реактора и разогрев его, что вызовет истечение пара, – на полную мощность. Это изменило бы скорость кометы примерно на километр в секунду – достаточно, чтобы она перешла на орбиту, которая столкнет ее с Землей, вернее – с L1, через двести дней. Время казалось крайне неудачным, и многие возмущались тем, что Шон не выбрал другую комету или хотя бы такой курс, чтобы она прибыла чуть пораньше. Однако те, кто немного разбирался в функционировании Солнечной системы, понимали – им всем несказанно повезло, что за столь краткий промежуток времени оказалось возможным захватить и переместить хоть какую-то комету. Весь поспешный характер экспедиции «Имира», из-за которого возникло столько скандалов, был обусловлен неумолимыми законами небесной механики. Время не остановить – как не остановить и комету. Даже если бы существовала возможность как-то ее ускорить, это было бы безответственно и совершенно невозможно с политической точки зрения. Что, если в расчеты вкрадется ошибка и комета врежется в Землю? Нет, план экспедиции «Имира» был как раз тем единственным потенциально работающим.
