Стихшая стрельба Рока сейчас волновала меньше всего, он завел речь о другом:
— А зачем вообще в стаб идти? Он в другой стороне, да и, как я понял, эти оседлые не очень-то положительные ребята, от них полагается подальше держаться.
— Тут ты в самую точку угодил, они все до одного плохие, исключений никогда не бывает. Вот только стаб стабу рознь, я сейчас о другом говорил. Этот просто местный и, наверное, мелкий, я так понял — просто отстойник, куда оседлые от загрузки к загрузке на часок сваливают, чтобы кисляк переждать. А почему тебе те ребята ничего не растолковали?
— Какие?
— Те, которые вроде меня. Ты о них говорил, что крутые, мол, надоумили к мосту выдвигаться, а не ждать, пока тебя на мясо определят.
— Они на недостроенную высотку хотели забраться, сказали, что мне туда нельзя — их бугор чужих не одобряет. Спешили сильно, мало что успел узнать.
— Охотнички, наверное, кому, как не им, по крышам лазить. Вечно занятые и, как по мне, — те еще психи. В таких местах охотиться — это значит без конца и края нарываться на проблемы.
— Ты тоже нарвался.
— Когда?
— Я так понял, что ты тут появился после смерти. Насильственной.
— А, ну да, верно. А быстро ты схватываешь. Говоришь, удачу до двух качнул?
— Разве мало?
— Да это вообще ни о чем, считай, что только за дело взялся.
— Мне это качание не нравится.
— Тут тебе не бабушкина деревня, у нас так не говорят, выражайся правильно — кач. Но в остальном верно, это никому не нравится, разве что извращенцам каким-нибудь. С интерфейсом разобраться сумел?
— С чем?
— Значит, не сумел, это обычное дело у таких, как ты. Эх, жаль, пустой я. Брошюрки у нас тискают для новичков, очень даже удобная штука. Даешь нулевому, и за это сразу чуток на гуманность капает — дескать, здорово выручил начинающего бродягу, Континент это одобряет. Халява считай, я всегда штуки три-четыре таскаю, но в этот раз, сам понимаешь, никак. Да где уже этот конченый мост? За это время до луны можно было успеть дошагать. Незнайка, ты не мог бы шевелиться побыстрее?!
— Да я только за, но у моей ноги другое мнение. Колено… мать его.
— Совсем пахать не хочет?
— Все хуже и хуже. На лестнице чуток подвернул, и пошло-поехало, мне кажется, оно рассыпаться начало.
— Бракованный ты экземпляр, таким обычно чем-то компенсируют, но это всегда сюрприз. Тебе бы сейчас живчика глотка два, а лучше больше. У меня маленько есть во фляжке мелкой, в привязанной ячейке таскаю на такие случаи, но это неприкосновенный запас, мало ли, воскрешалки у меня только городские открыты, а город — это тебе не сахар, лучше приберегу. Хотя… Да ты только посмотри! Туда посмотри! Да смотри же ты, олух! Видишь?!
— Дома и деревья вижу, ты об этом?
— Да какие, в пень, дома?! Ты вон туда смотри! Туда! Теперь видишь?! Бегут, твари шерстяные!
— Ты о котах, что ли? И что тут такого?
— Незнайка, коты пошли! Коты — это наше все! Это значит, что мертвяки уже близко! Ах вы, котики, бегите-бегите, пока от вас один пух не остался, они вас быстро оформят. О! А это видишь?!
— Еще один кот побежал. У них тут прямо март-месяц.
— Какой, в задницу, кот?! А, ну да, тебе такое не увидеть. У нас тут особо дерзкий оседлый мчится к родному переулку, остальных обогнав. Фортуна, Незнайка, сейчас ты маму звать начнешь, когда его увидишь, а уж штаны прямо сейчас стаскивать начинай, потом благодарить будешь за такой совет. За мной в темпе, не отставай, охотиться будем. На мост еще успеем, спораны нам сейчас куда важнее. Это кто же у нас такой шустрый, дай только глянуть на тебя нормальным взглядом, чуйка рисовать не умеет…
Все это Слепень орал уже на бегу, оставив хромающего спутника, он понесся на другую сторону проспекта, где зеленел небольшой, густо заросший сквер. У Рока мелькнула мысль махнуть рукой на этого ненормального, идти дальше в одиночестве, уж очень сильно колену не хотелось ускоряться, оно и в таком темпе нагрузку едва держало, через страдания и слезы. Но как можно потерять единственный источник информации? Пусть он и мало ее выдает, но где найти альтернативу?
Опыт и некоторые намеки подсказывали, что попытки разобраться в происходящем самостоятельно будут приводить к повторяющимся плачевным результатам.
Болезненным.
В общем, Рок оставил всякие сомнения и припустил со всей возможной скоростью, закусив губу и пытаясь себе внушить, что колено не болит, а просто чешется, что нога гнется прекрасно и что он хоть сейчас готов выступить на легкоатлетических состязаниях.
Внушалось плохо, но он продолжал стараться.
Слепень тем временем оторвался метров на пятьдесят и бежал быстро, придерживаясь широкой аллеи, разделенной посредине узкой полосой газона, кое-где украшенного цветами и декоративными кустарниками. Только то, что он не сворачивал на тенистые тропинки, позволяло удерживать его на виду.
Резко остановившись, Слепень заорал:
— Незнайка! Хана твоим штанам! Сейчас ты такое увидишь, что!.. Эй! Урод одноглазый, я здесь! Давай! Давай ко мне! Команда была — ко мне! Мой ты умница, мой ты хороший!
Да он что, собаку зовет? Или, может, кота? Решил с животиной понянчиться? Окончательно на ум забил?
Рок, догоняя, собирался высказать ему все, что думает по этому поводу.
Перейдя с неловкого бега на шаг, он, тяжело припадая на стреляющую вспышками боли проблемную ногу, продолжал путь в прежнем направлении. Снижение скорости снизило и степень его концентрации исключительно на спине Слепня, Рок начал больше внимания уделять округе, пытаясь в том числе разглядеть шелудивого пса или блохастого кота — мохнатого виновника, из-за которого сверх всякой меры напряг колено.
Это оказался не пес.
И не кот.
Рок заподозрил неладное, еще не разглядев виновника изменения маршрута — через кусты ломилось что-то нешуточное, габаритами никак не меньше человека, причем взрослого и не обделенного комплекцией. Затрепетали, сдаваясь, последние ветки, на аллею выскочил…
Выскочило…
Ситуация из настолько абсурдных, что неизвестно, как это вообще можно назвать. Что можно сказать? А то, что это оказался не человек, пусть даже телосложение один к одному: руки и ноги на месте, прямоходящий и по пять пальцев на руках.
В остальном имелись нюансы.
Очень уж большой, возможно, за два с четвертью метра ростом, и это при том, что сильно сутулится, выдвинув ненормально развитые плечи вперед и слегка их склонив, из-за чего чрезмерно длинные руки болтаются чуть ли не на уровне колен на небольшом расстоянии от тела.
То есть должны были болтаться в расслабленном положении, потому как в данный момент они были напряжены, скрючены, нацелены на Слепня массивными когтями длиной со спичечный коробок. Деформированная голова будто перетекла в область челюстей, заставив их раздуться, из-за чего образовалась пасть — всем пастям пасть. Один укус такой «хлеборезкой» обеспечил бы любого обжору и завтраком, и обедом, и ужином, частоколы сплошных клыков недвусмысленно указывали, что тягой к вегетарианству это существо не страдает.
