— Рокки, не зли меня, не то получишь, — устало выдала девушка.
Тому ничего не осталось, как развернуться, получив при этом повтор непонятного наставления:
— Только не вздумай холодильник открывать.
И дался он ей? Вот что не так с холодильником?
И пары шагов не сделав, Рокки чуть по лбу себя не хлопнул. Вот ведь баран тупорылый, ну как можно не врубаться в настолько очевидные вещи? Неизвестно, насколько давно эта деревня провалилась со всем содержимым и обитателями в эту невообразимую задницу Вселенной, но одно можно сказать точно — в тот же миг пропало электричество, питающее в том числе бытовые приборы.
Холодильник простоял недели, а может, и месяцы неработающим, продукты питания подобное обращение переносят плохо, они портятся, покрываются плесенью, начинают нехорошо попахивать.
Открыв дверцу, можно ощутить на себе всю прелесть поражающих факторов химического оружия.
Ну хоть с одним вопросом разобрался.
Переодеваясь в сухое, услышал болезненный вскрик Няши.
Встревоженно-громко спросил:
— Что с тобой?
— Нога… сволочь…
— А я ведь предлагал помочь.
— Ну да, предлагал.
— Сама же отказалась.
— Конечно, отказалась. Рокки, перед тем как увидеть меня без одежды, тебе придется умереть.
— И как же я мертвым смогу насладиться этим зрелищем?
— Это не мои проблемы. Запомни как следует. Без шуток.
— А почему так строго? Я ведь, считай, твой личный врач.
— Таким врачам в древние времена руки отрубали, худшей шины я в жизни не видела. Кстати, принеси мне еще тряпок похуже и найди ножницы. И что-нибудь, из чего можно сделать нормальную шину.
— Тебе она не поможет. У тебя даже пуля в ноге осталась, по-моему, она чуть ли не от колена до самой ступни прошла, разнесла тебе все. Сверху вниз стреляли, козлы.
— За пулю не волнуйся. Сказала же, что мне надо, давай шевелись. И оружие принеси, я его почищу.
— Это не горит.
— Рокки, да ты хуже придурка. И ружье и винтовка намокли, их надо хотя бы насухо вытереть, а не ждать, когда заржавеют. Завтра это оружие может твою жизнь спасти, а может и осечку дать, когда осечка будет совсем ни к чему. Привыкай о нем в первую очередь заботиться.
— Да я сам этим займусь — работа для мужчин как-никак.
— Ты, Рокки, займешься тем, что я скажу.
— Ну давай говори, командирша, — ответил тот, нехорошо напрягшись.
Только-только вознамерился отдохнуть, а тут светит какая-то непонятная работа. Для в край вымотанного человека — плохая новость.
— Обойди весь дом. Проверь каждую дверь, послушай и понюхай в каждом углу. Посмотри, где и как можно выйти, на всех путях поставь ловушки.
— Я по ловушкам не мастер.
— Не волнуйся, я помню о твоей ограниченности и многого не жду. Хотя бы прислони к двери что-нибудь, пусть упадет с грохотом, если ее откроют. Разбей несколько бутылок, стекла рассыпь в узких местах, чтобы хрустели, когда наступают, — это громко и для некоторых больно. Смотри там сам, думай, что из разных вещей можно соорудить, ты же не совсем беспомощный, а это несложно, должен справиться. Еду и воду заодно поищи, только не забывай, что холодильник трогать нельзя.
— Да понял я, понял.
— Если найдешь испорченные продукты, заверни их в пакет или в тряпки, спрячь в шкаф или куда-нибудь. Но только не выкидывай из дома, чем меньше запахов, тем меньше мы привлекаем зараженных. Пустые ведра и тазы наполни дождевой водой. Просто поставь их на крыльце и забери через несколько минут.
— Вода какая-то мутная, будто мыльная.
— Я заметила. Ты и не такую станешь пить, если припрет, а уж умыться ею спокойно можно. Найдешь топор, принеси. Вообще все, что сойдет за оружие, стаскивай сюда. И не выходи никуда, кроме крыльца, через которое мы заходили.
— Я и не собирался, на улице делать вообще нечего.
— Набирать тазы и ведра тебе именно на улице придется, так что выйдешь, никуда не денешься.
— Как скажешь… командирша.
— Ну где ты там? Не слышал, что я говорила? Давай уже, не тормози, тащи все.
Обшаривая дом, Рокки, морщась от дергающей боли в отказывающемся работать колене, думал о Няше. Думал в том смысле, что был до глубины души поражен некоторыми аспектами поведения этой девушки. То, что к стандартным она не относится, он осознавал и до этого, несмотря на проблемы с памятью. Но когда она в нескольких словах объяснила, каким образом начать превращать этот случайно подвернувшийся дом в убежище, где можно укрываться несколько дней, осознал, что практически не знает, кого тащил на своем горбу с полдесятка очень непростых километров.
Что она там говорила о своем сроке? Сколько здесь прожила? Несколько месяцев? Неужели за такой срок можно из городской девчонки сделать убийцу, с непринужденной профессиональностью отстреливающую неотличимых от людей цифр, режущую врагов жуткого вида клинком и оберегающую свое жилище при помощи рассыпанного по полу битого стекла?
Не верится, потому что испуганной Няша не выглядит. С виду очень естественное и взвешенное поведение, для нее это будто родная среда обитания, ход весьма практичных мыслей не нарушен даже жесточайшей раной, с которой самые здоровенные мужики в массе своей на продолжительное время превратятся в овощей, зовущих маму и непрерывно требующих обезболивающее.
Непростая особа.
Дом, при первом взгляде показавшийся скромным по части размеров, быстро доказал, что первому впечатлению доверять не следует. Да уж, при таком дожде и не так можно обмануться. Пускай жилых комнат всего две, но к ним примыкает сложно устроенная кухня, куча кладовок, терраса, непонятные закутки.
А это что за дверь? Выглядит странно.
За непонятной дверью обнаружился пристроенный к дому хлев, и, еще ничего не разглядев в здешнем сумраке, Рокки предположил, что дела могут вот-вот обернуться в плохую сторону и при этом у него в руке не будет серьезного оружия. А все потому, что наконец обнаружился источник зловония, просачивавшегося в дом.
Воняло в хлеву.
И воняло разлагающейся плотью.
Подавив порыв попятиться назад, прикрыв за собой дверь, Рокки, напрочь позабыв об одеревеневшем колене, присел, напрягая зрение, и закрутил головой. Никого не заметил, зато разглядел интересные подробности.
Широкие дощатые ворота прикрыты, но посредине в них зияет низкий пролом, по виду свежий. Именно он является главным источником здешнего освещения — пусть на улице и мрачно, но все же в разгар дня что-то да просачивается сквозь буйство воды и ветра. Там и сям виднеются разбросанные кости, в том числе крупные, явно нечеловеческие, а вон рядом с вилами сереет череп, определенно не бараний и не коровий, очень может быть, что принадлежал хозяину дома. Грязные перья, местами разбросанные ненормально изобильно, подсказывают, что кто-то нехорошо обошелся с курами, утками и прочей домашней птицей.
