На застеленном обшарпанной клеенкой столе лежали девять вожделенных споранов. Еще один Няша, то и дело брезгливо морщась, разводила в самогоне, изготавливая порцию живца.
Этим трофеи не ограничивались, ситуация в чем-то напоминала однажды пережитую, когда из головы совсем уж безобразно-страшной твари Рокки вытащил кучу всякой всячины, после чего с ее помощью с дивной быстротой улетел на респ.
Два янтарно-желтых шарика размером с горошину выглядели так, будто их скатали из чуть поджаренного сахара. Четыре предмета походили на безобразно раздувшиеся пшеничные зерна или, скорее, на косточки какого-то карликового родственника финиковой пальмы. Чуть дальше что-то, формой и цветом напоминавшее лесной орех, вот только размером подкачал, да и по краям местами слегка просвечивается.
Посредине всего этого, как главное украшение стола, лежало что-то, что больше всего напоминало высушенную морскую звезду размером чуть покрупнее ногтя большого пальца. Цвет не просто черный, а скорее — иссиня-черный, откровенно ненатуральный, ненормальный, не бывает в природе таких цветов. Даже без объяснений понятно, что это самый дорогой предмет, но все же хотелось узнать подробности.
Вот только Няша делиться ими не торопилась, сейчас она добивалась прямо противоположного — пыталась кое-что узнать от Рокки.
А он понятия не имел, с чего начать. В голове одни лишь предположения, мысли путаются, облачаться словами не торопятся.
Понюхав готовый продукт, Няша скривилась:
— Ну и гадость. Здесь ничего, кроме меда и сахара, не найти, мы самый никчемный дом выбрали.
— Получается, заливаться таким нельзя? — уточнил Рокки.
— Да нет, пить и не такое можно. Но неприятно. Ладно, все равно нам нужен живчик, куда деваться. На вот, держи.
Приняв протянутую Няшей кружку, Рокки, даже не понюхав содержимое, сделал приличный глоток, проглотил, подавил реакцию организма, чуть было не исторгнувшего выпитое обратно, и, пытаясь делать это как можно убедительнее, кивнул, нейтральным тоном заявив:
— Из твоих рук я и не такое выпить готов, но, если честно, на вкус не очень.
— Да прокисшая моча больного скунса вкуснее, — скривившись, ответила на это Няша и с вымученным видом приложилась к своей кружке.
Рокки, на пару секунд погрузившись в себя, с удовлетворением убедился, что столбик заполнения споровой шкалы пополз вправо, после чего как бы между прочим сообщил:
— Ты, наверное, сильно удивишься или не поверишь, но это моя пятая жизнь.
Няша, едва не поперхнувшись, уточнила:
— Так ты что, мне врал?
— Нет.
— Но ты же говорил, что умер двадцать восемь раз. Так ведь было?
Рокки покачал головой:
— Ошибаешься, подруга, я говорил, что удача у меня двадцать восемь единиц. Насчет смертей я вообще ничего не говорил, ты это сама додумала.
Очевидно, важность момента была столь значительной, что Няша пропустила «подругу» мимо ушей:
— Но ты же мог сказать, что смертей было меньше? Зачем мне голову морочил?
— Да запросто мог, но ты ведь не спрашивала, тебе моих слов насчет удачи хватило. Ну и правильно, зачем какого-то придурка лишний раз спрашивать.
— Не бурчи, я же знаю, что ты не обижаешься. Ну, чего так смотришь? Что, на самом деле обижаешься? Блин… Ну извини, сама иногда не замечаю, как с языка слетает. Я же не со зла, тут так принято и вообще… Может, забудем? Мир?
— Я с тобой не воевал.
— Значит, мир. Рокки, и как же могло получиться, что у тебя пятая жизнь, а удача двадцать восемь? Как-то это не сходится. Ну так как?
— Ну… например, я вру тебе насчет удачи прямо сейчас. Разве ты можешь видеть мои характеристики?
— Еще как могу. Ты принял приглашение в отряд и не проверил настройки. А там, в приглашении, у лидера отряда выставлено разрешение на расширенный просмотр информации по всем членам группы. Внимательнее нужно быть.
— Да куда мне, придурку…
— Блин, ну не обижайся, хватит уже. Тебе ведь еще учиться и учиться, тут фишек разных много, я и половины не знаю, нет таких людей, которые знают абсолютно все. Ну так как такое с твоей удачей получилось? Ты хоть и странноватый, но ты всего лишь новичок, не мог ты ее так прокачать. Да и не качается она сама по себе или качается очень редко, на достижениях — пустая характеристика, что пять, что десять, удачливости у тебя не прибавляется, не видно ни малейшей разницы. Так в чем твой секрет?
— Самому хочется узнать…
— Я же вижу, что знаешь.
— Согласен, что-то я знаю, — не стал отпираться Рокки и, указав на стол, коснулся наконец важнейшей для этого разговора темы: — Помнишь, я говорил, что уже видел такие штуки?
— Ну?
— Я там много чего видел.
— Где это — там?
— В одном из городов, в которые меня после смерти закидывало. Так получилось, что ночью столкнулся там с мужиком, одним из ваших. Он на последнем издыхании валялся, но перед этим успел свалить крутого мертвяка. Этот наш в сравнении с тем — вообще дитя в белом подгузнике.
— Элита?!
— Не знаю.
— Больше тонны или меньше?
— Гораздо больше, там такая туша, на половину голодающей Африки хватит — слон отдыхает, нереальная гора мяса.
— Это точно элита. Приблизительно по тонне границу проводят, а по уровню это шестьдесят или шестьдесят два. Кто как считает, точности нет.
— Этот мужик попросил вскрыть мешок и кое-что ему притащить.
— Случайно, не жемчуг?
— Ну да, шарики, похожие на жемчужины.
— Говоришь, он умирал?
— Да он уже трупом был, до сих пор не пойму, как эта отбивная со мной разговаривала.
— Грамотный ход, выбрал самое ценное. Если успеть принять жемчужину до смерти, эффект проявится уже потом. Он не пропадет, как все остальное.
— Тебе виднее.
— И что же было дальше?
— Дальше я вытащил эти штуки, но тут нарисовался еще один мертвяк, тоже очень неприятный. Я только и успел, что под машину нырнуть. Но отсидеться там — не вариант, ему эта машина, что мне коробка от холодильника. В общем, лежу я там, готовлюсь опять в общагу лететь, а сам думаю: «Вот на кой тому трупу эти шарики понадобились?» А он ведь не просто принести просил, он просил в рот ему вложить, а ведь в этом, наверное, есть какой-то хитрый фокус…
— Рокки, ты что, сделал то, о чем я думаю?
— Я мозгами пораскинул: а почему бы и нет? Хуже уже точно не будет, а вот лучше — не исключено.
— Что ты сделал?! Сколько жемчужин ты съел?! И какого они были цвета?! — резко разволновалась Няша.
