— Дальше можешь не рассказывать.
— Нет уж, я расскажу. Без подробностей, но ты все узнаешь. Я, Рокки, комнатным цветком никогда не была. Вот этими руками ухитрилась отправить своего родственника, того самого брата двоюродного, в реанимацию. Пока этот уродец истекал кровью, на его вопли примчались соседи и скрутили второго козла. Я чуть без глаза не осталась, куча швов на лице, вдребезги сломанный нос и нескольких зубов недосчиталась, но самое главное пострадало вот здесь. — Няша выразительно постучала себя согнутым указательным пальцем по макушке. — Шрамы Система лечит, а вот с мозгами она ничего поделать не может, даже память отключает криво, что-то все равно всплывает даже у нулевок. Меня теперь передергивает от одного вида мужчин, шли бы вы все, включая тебя, на другую планету, где меня нет и никогда не будет. Так что ни тебе, ни Ромео, ни какому-нибудь другому придурку со мной ничего не светит. Это, Рокки, называется психотравма, и это очень и очень серьезно, иногда — безнадежно серьезно. Психологическое лечение я здесь не получу, разве что время само вылечит, но с такой жизнью вряд ли доживу до того момента, когда смогу думать «про это» без тошноты.
— Как же с тобой все сложно…
— И не говори…
— Ну а как насчет того, чтобы просто отсюда свалить? Это ведь не единственный регион, материк, как я понимаю, огромный, затеряться легко.
— Рокки, регионы не просто так разделены, их границы — это непроходимые или почти непроходимые зоны. Во многих местах там тянется непреодолимая чернота с болотами, местами стоят мегаполисы, загружаемые один за другим по соседству. Там много пищи, поэтому тварей столько, что даже не мечтай проскочить. Система разрешает резвиться только в границах региона, она не любит, когда из одного в другой шастают. Иногда возможности есть, но это тоже большой риск, и проходимые места жестко контролируются. У меня там вариантов нет, никто из тех, кто держит проходы, не станет ссориться с Ромео. Я того не стою.
Рокки, подумав несколько секунд, задумчиво произнес:
— Это ведь материк, я правильно понимаю?
— Ну да, мы называем его просто — Континент.
— И вокруг него вода?
— Говорят, на севере полно льда.
— Я видел корабли на реке. Лодок тоже хватает. А если водой? Там мертвяки не плавают?
— Местами, вокруг островков, там тоже чернота, особая, морская, но мертвяки да, не плавают. То есть поплыть могут, вот только они это не любят, да и в океан не полезут.
— Ну так кто мешает обойти границу по воде?
— Нолды, — механически-безжизненно ответила Няша.
— Это еще кто такие? Ты о них говорила, но я ничего не понял.
— Нолды, Рокки, это нолды. Им принадлежит море, нам туда хода нет, даже не мечтай.
— На кого они хоть похожи, эти нолды?
— На кого… — Сделав очень долгую паузу, девушка с легкой иронией закончила мысль неожиданно: — Если ты, Рокки, увидишь живого нолда, это, скорее всего, будет означать, что нолд почему-то захотел перед тобой покрасоваться. Но очень сомневаюсь, обычно они обходятся без лишних церемоний. Ты просто умрешь, Рокки, умрешь очень быстро, неожиданно. Не приближайся к морю. Никогда не приближайся. Там смерть.
Глава 22
Жизнь пятая. Лесные страсти
Няша за время скитаний легче не стала, так и продолжала отягощать плечи. Помимо нее и прочей прежней поклажи прибавились грубые спальные мешки, на изготовление которых спутница вчера весь вечер убила, запас продуктов, пластиковые бутылки с водой и бензином, примус и рулон полиэтиленовой пленки на случай дождя. Еще прошлым вечером Рокки мог в один миг свалиться от такой тяжести, однако сегодня, пусть и скрипя костями, но кое-как справлялся.
Поразительно, но медицинский прогноз Няши сбывался предсказанными темпами. Колени все еще побаливали, особенно под нагрузкой, но в сравнении с тем, что ощущалось прежде, это не более чем легкий насморк против бубонной чумы. Даже шрамы стали более бледными и вроде как чуток уменьшились.
Да уж, этот мир богат на злоключения, но и приятные моменты в нем случаются.
А вот как раз один из них — погода резко пошла на улучшение. Нескончаемые дожди остались в прошлом, с самого утра небо чистое и легкий ветерок задувает, это стремительно сушит землю. Жаль, что процесс все же недостаточно быстрый, Рокки то и дело зарывался в грязь, залило все конкретно. Но особо от распутицы не страдал, потому как на ногах резиновые сапоги, не пропускающие воду. К тому же девушка обработала обувь составом, приготовленным из содержимого аптечки, табака, уксуса, шампуня и растительного масла. По ее словам, это сбивает мертвяков с толку и они не берут след.
Минус у средства один — приходится повторять обработку каждые десять-пятнадцать минут. Но это даже к лучшему, можно совмещать с привалами.
С увесистой поклажей их приходится устраивать частенько.
Возвращаться к лесу прежней дорогой побоялись. Такой маневр имел смысл в бурю, но даже тогда, возможно, они попались на глаза прячущемуся где-то в деревне кусачу. Ну а чем другим можно объяснить то, что он потом устроил поиски (и нашел ведь, гад). Хорошо, что Рокки еще во время вчерашних брожений по деревне разглядел окрестности и потому сумел наметить путь, на котором риск подставиться под враждебный взгляд минимален.
Но укромная дорога оказалась не из простых. То через густые кусты приходится продираться, то по тропе, превратившейся в грязевой ручей, то через давным-давно заброшенный сад, где то и дело приходится обходить завалы из сухих деревьев.
И вот наконец запахло сосной, а через минуту и сами стройные красавицы показались. Заросли поредели, под ногами теперь пружинил ковер из хвои и шишек, шагать по нему — благодать.
Вот только Рокки не сильно радовался. На очередном привале, пока Няша открывала бутылку со сбивающим запах составом, пожаловался:
— Колени опять начинают жалобы писать.
— Это потому, что не до конца восстановились. Не переживай, завтра даже не вспомнишь, что они у тебя вообще есть.
— Да я не переживаю за это, я к тому сказал, что долго так шагать не смогу. Тебе бы сбросить килограмм пять, ну или эти спальники оставить.
— И куда мне дальше худеть?! — вскинулась Няша. — В скелет превращаться, да?! Блин, вот же умник выискался! А спальники нам ночью понадобятся, ты за них еще спасибо мне скажешь.
— Да они просто безразмерные, ты на них четыре одеяла перевела и тряпья кучу.
— Если замерзнем, шкала удовольствия пойдет вниз, нельзя такое допускать.
— Может, ты не заметила, но это лес, а в лесу всегда есть дрова, так что у костра отогреемся, если замерзнем. Ты знаешь, мне вот даже захотелось у костра посидеть и чтобы ты сидела рядом. Попахивает дымком и первобытной романтикой, удовольствие, чувствую, подскочит до упора.
— Рокки, всем ты хорош, вот только думаешь почему-то не головой, а чем-то другим. Костер — это столб дыма, это свечение в темноте, это запах, который зараженные могут почуять издали. При некоторых условиях дым стелется по земле, расползается, это облако стоит долго и видно отовсюду. Ты помнишь, что курить здесь опасно? Так вот, костер — это в миллион раз опаснее. Тем более после дождя дрова влажные, дыма и вони от них еще больше.
