— Да уймись ты уже, ушами послушай, они, наоборот, стрелять перестали, я им убитая не нужна.
Няша сказала правду — пальба стихла, будто ее отключили одним нажатием на фантастическую кнопку, блокирующую процесс сгорания пороха в патронах по всей округе. Нетрудно додуматься до истинной подоплеки произошедшего — люди Глобуса внимательно следили за окнами, благо стекол в них почти не осталось, и появление девушки не пропустили. Надо отдать должное их выдержке — не палили во все, что попадалось на глаза, спусковые крючки жали лишь после идентификации цели.
Девушка нужна им живой, хотя, надо признать, их предшествующие действия могли запросто привести к обратному результату. Пуля имеет свойство непредсказуемо менять траекторию полета после соударения с твердым препятствием, бедолаг, пострадавших от рикошетов, не счесть, и ничего не стоит пополнить их ряды при таких обстоятельствах.
Получается, наповал валить не желают, однако своими действиями все же допускают немалый риск. Недисциплинированность? Глупость?
Возможно.
Няша, подойдя к окну, в которое перед этим выглядывал Рокки, попросила:
— Присядь сзади и подержи меня. Крепко подержи. Блин! За что ты хватаешься, придурок?! За талию держи, пока руки тебе не переломала!
Откровенно говоря, Рокки в этот момент даже не думал ни о чем скабрезном, но оправдываться перед девушкой не стал — она не оценит, да и момент не тот. Молчаливо подчинился ее указаниям, а Няша, прислонив один костыль к стене и бесстрашно красуясь в оконном проеме, потянула кольцо, размахнулась, бросила гранату куда-то наружу и опять вызверилась:
— Куда ты меня тащишь?! Неприятностей хочешь?!
Помешкав с ответом из-за грохнувшего взрыва, почти спокойно ответил:
— Хватит уже, они могут и пальнуть после такого.
— Ну и пусть, так и так конец.
— Мы еще живы. Побарахтаемся.
— Перестань меня хватать! Убью!
— Ты совсем уже тронулась, что ли?! — не выдержал Рокки. — Я, конечно, все понимаю, но ты хотя бы попробуй подумать: вот на кой мне сейчас сдались твои плоские прелести? Совсем озабоченная стала, о другом даже думать не можешь?
— Это я озабоченная?!
— Ну а кто же еще? Уж точно не я. Хуже последней идиотки себя ведешь, честное слово. Скажи лучше, что ты там видела, пока стояла?
— Что-что… Их там человек десять только с этой стороны. И еще есть пикап с пулеметом, он стоит на пригорке за стоянкой.
— Я его не видел.
— Ботинки с глаз снимай, когда куда-нибудь смотришь. Там кусты, он в них стоит, и раскраска у него хитрая, придурки такую в упор не замечают.
— Наверное, это из него стреляли, — предположил Рокки, указывая на стену, в нескольких местах пробитую пулями крупного калибра.
— Ну надо же, он догадался, я потрясена.
— Няш, перестань уже, я тебе не враг.
Сказав это, Рокки поднялся, вскидывая винтовку, на миг решил было, что зря полез на рожон, ведь люди Глобуса, прежде маячившие вокруг автостоянки и на ней, куда-то запропастились. Но затем, вспомнив о словах девушки, перевел взгляд выше, разглядел пикап, и правда сливавшийся с ландшафтом, выстрелил, представляя, как пуля пронзает грудную клетку стоявшего во весь рост пулеметчика.
Попал или нет — не увидел. Присев, предусмотрительно отодвинулся метра на два. Стрелять в ответ на очередную выходку не стали, но кто знает, что у этих ублюдков на уме.
— Я вроде еще одного достал — пулеметчика на пикапе. А остальные куда-то пропали. Попрятались, скоты.
— Может, отошли в кусты, — с безразличием предположила Няша, как-то нехорошо уставившись на винтовку, которую баюкала на коленях.
— Брось, — напрягся Рокки. — Говорю же, мы живы, мы еще побарахтаемся.
Снаружи донесся приглушенный увеличившимся расстоянием, но все еще хорошо различимый насмешливый рев Глобуса:
— Эй, голубки, тут к нам Ромео подъезжает! Няшка, милая, готовься встречать своего ненаглядного! Это не шутка, давай-давай, прихорашивайся в темпе!
— Похоже, барахтаться мы больше не будем, — как-то очень уж спокойно, едва слышно, ответила на это девушка. — Рокки, вот почему ты до сих пор здесь?
— А где мне еще быть?! — опешил тот.
— Тебе было сказано уходить.
— Ничего подобного.
— Нет, я тебе еще вчера это сказала. Вечером. Забыл?
— Может, ты не заметила, но с того момента кое-что изменилось.
— Но только не мое решение. Все, проваливай давай. Можешь даже винтовку забрать, я сейчас не в том состоянии, чтобы стрелять из этой гаубицы. Не бойся, они тебя, может быть, даже не убьют. — Зримо напрягая голосовой аппарат, Няша прокричала в сторону лишившегося стекол окна: — Эй, Глобус! Это дело мое и Ромео, лишние нам сейчас ни к чему! Я выгоняю этого нулевку, он сейчас выйдет к вам!
— Зачем он нам?! — без интереса уточнил Глобус.
— Если хотите, можете его убить! Делайте с ним все, что хотите, мне он точно не нужен!
Вновь нехорошо уставившись на винтовку, Няша безжизненно-тихим голосом добавила:
— Все, уходи. Максимум, что тебе сейчас грозит, — просто убьют. Это не так уж и страшно, у тебя еще много жизней.
— А у тебя с ними напряг.
— Тебе-то какое до этого дело? Все, Рокки, на этом мы попрощаемся.
— Прими назад в отряд.
— Зачем? — настороженно подобралась девушка.
Чем-то ее эта просьба напрягла.
— Так удобнее, связь будет.
— Не будет никакой связи, иди уже, скройся с глаз моих и забудь, что меня видел.
— Дай мне хотя бы пять минут.
— Не дам.
— Ты не поняла. Я уйду, если ты так хочешь. Но ничего не делай, не торопись себе мозги вышибать. Пять минут потерпи.
— И почему это я должна ждать?
— Потому что мы все еще барахтаемся.
Глава 28
Жизнь пятая. Нарекаю тебя…
Били Рокки недолго и без энтузиазма, будто выполняли работу, за которую премиальные не полагаются и к тому же платят смехотворные копейки, хоть ты из кожи лезь. Даже когда он, безуспешно пытаясь вырваться из захвата пары удерживающих его мордоворотов, сочно плюнул в рожу одного из них смесью слюны с кровью, градус рукоприкладства существенно не возрос.
Сочтя, что свою порцию карательных мер наказуемый получил, истязатели бесцеремонно проволокли его по добротно наезженной грунтовке и небрежно поставили на ноги перед тройкой мужчин. Одного, скалившегося с радостью шакала, наткнувшегося на никем до него не обнаруженную крепко пованивающую слоновью тушу, Рокки уже встречал — старый знакомец Глобус. Двоих остальных до этого видеть не доводилось. Первый — ничем не примечательный, обычный человек из толпы, серый, безликий, увидев такого, забываешь, как он выглядит, едва отведя взгляд. Больше о нем сказать нечего.
