— И ты извини меня, — сказала я, выдавливая слова из пересохшего горла. — Когда я заключала пари, то даже не представляла, как все повернется в итоге.
— Надеюсь, ты не успела в те несколько минут визита Марьяна поспорить с ним еще на что-нибудь? — лукаво прошептал Дольшер, щекоча своим дыханием мое ухо. — Иначе я этого мерзавца отправлю в самый дальний из обжитых миров!
— Нет. — Я расслабилась в объятиях Дольшера, позволив тугой пружине напряжения отпустить меня. — Не поспорила. А почему это тебя так волнует?
— Я подумал, что этот комплект должен божественно смотреться на тебе. — Дольшер легонько поцеловал меня в лоб. — Не хочешь продемонстрировать? А потом вместе решим, стоит ли его возвращать в магазин.
Я запустила пальцы в густые волосы Дольшера, привлекая его к себе и обрывая ставшим бессмысленным разговор. Нижнее белье, бывшие любовники и другие миры — разве это имеет значение, когда внутри все поет от предвкушения сладкой истомы?
Кстати, комплект нижнего белья я все-таки примерила. Много позже. После чего нам вновь с Дольшером стало не до разговоров. И он был прав — в его объятиях я научилась кричать от удовольствия и молить о продолжении сладкой пытки. Благо что от соседей нас отделяла звуконепроницаемая стена его чар.
ЭПИЛОГ
Я нежилась на кровати под яркими лучами утреннего солнца. Дольшера рядом не было. Когда я проснулась — другая половина кровати оказалась пуста. И я почти не расстроилась, предполагая это с самого начала. У всех нас есть свои недостатки. У Дольшера это непостоянство. Ну что же, я знала, с кем связываюсь. Но это стоило того!
Широко зевнув, я перевернулась на другой бок. И замерла, увидев выходящего из кухни Дольшера с двумя чашками кофе.
— Твой будильник обшипел меня и едва не покусал, — пожаловался он, протягивая одну из них мне. — А огненный шар в плите давно пора заменить — искрит, того и гляди пожар устроит. Ты в курсе?
— Угу. — Я кивнула, осторожно пригубив обжигающий напиток. Метнула быстрый взгляд на Дольшера. — А почему ты остался? Я полагала, ты потеряешь ко мне интерес сразу после ночи. Как у тебя постоянно происходит.
— Я сам удивлен. — Дольшер вальяжно развалился на подушках рядом со мной, обнаженный и прекрасный. — Но когда я проснулся сегодня утром, то понял, что хочу и последующие рассветы встречать с тобой под боком. Ты так забавно сопишь!
— Ну спасибо… — протянула я, слегка смутившись от сомнительного комплимента. — Хорошо хоть не храплю.
Дольшер перевернулся на живот и ласково поцеловал меня в плечо.
— Ты уже решила, что делать дальше? — спросил он, болтая ногами в воздухе. — Твой долг перед департаментом погашен, но я всегда жду тебя на рабочем месте. Более того, уже договорился с Карией, заведующей лабораторией вещевиков, что она примет тебя под свое крылышко. Конечно, она была далеко не в восторге от этой вести, но, полагаю, изводить тебя бесчисленными придирками не станет. Кария всегда ценит в людях прежде всего преданность делу и знания, а остальное — на втором плане. Ну и, понятное дело, зарплата у тебя будет не пять, а десять хардиев. На первое время, потом посмотрим.
Я задумчиво почесала нос. Вернуться в департамент? Где каждый начнет тыкать в меня пальцем, обсуждая новую пассию главного начальника? Ну уж нет! И потом, даже с зарплатой в десять хардиев я до конца жизни не расплачусь с Вашарием.
— Между прочим, Вашарий тоже предлагал мне место у себя в учреждении, — проговорила я, наблюдая за реакцией Дольшера. — Полагаю, зарплату он даст мне куда больше.
— Вот как?! — Дольшер рыкнул что-то неразборчиво-ругательное и одним ловким движением опрокинул меня на спину. Прошипел, возвышаясь надо мной: — Дорогая, если я когда-нибудь увижу тебя рядом с Вашарием без моего сопровождения — сделаю что-нибудь страшное. Клянусь! Мне не нравится, что он проявляет столько внимания к моей девушке. Говорю об этом в первый и в последний раз, предупреждаю. Потом пеняй на себя.
Я спрятала улыбку в уголках губ. Ого! Никак в Дольшере взыграла ревность? Вашарий был прав — он тот еще собственник.
— Но у меня есть идея куда лучше, — лукаво проговорила я, обнимая Дольшера. — Знаешь, сегодня я все-таки наведаюсь в департамент.
— Перейдешь под мое начальство? — Он не сумел скрыть радости. — Правильный выбор, Киота!
— Нет, — ответила я, — Приду за открытием лицензии на частную магическую практику. Это наилучший выход для меня. Я не буду зависеть ни от тебя, ни от Вашария. На вещевиков всегда огромный спрос на рынке. При определенной удаче быстро расквитаюсь со всеми долгами. Правда, я здорово придумала?
— Ну да, конечно, — с сомнением протянул он и принялся осыпать быстрыми поцелуями мою шею и грудь. — Но учти, дорогая, это будет стоить тебе очень дорого.
— Сколько — дорого? — переспросила я, пытаясь отстраниться, но неизменно терпя поражение в крепких объятиях Дольшера.
— Дай подумать. — Тот на миг остановился, но сразу потянулся к моим губам. — Никак не меньше трехсот хардиев. Это я как начальник отдела лицензирования говорю!
— Что?! — От возмущения я едва не лишилась дара речи. Твердо уперлась ладонями в грудь Дольшера, безуспешно отталкивая его от себя. — Ты с ума сошел? Это же стоит вдвое дешевле!
— Это для обычных людей, — важно пояснил Дольшер. — Насколько я понял, тебя очень волнует, чтобы люди не стали думать, будто я иду на определенные уступки ради тебя из-за наших отношений. Вот и получай по полной. С такими-то условиями ни у кого язык не повернется сказать об особом положении моей любовницы. Кстати, сегодня тебе еще предстоит переопределение круга подчинения. Или думала, что я забыл об этом? Уверен, что ты получишь первый уровень взамен второго.
— Не надо! — жалобно взмолилась я. — Это же каждый месяц отстаивать очередь в департаменте для освидетельствования! Дольшер, ну пожалуйста!
— Не волнуйся, — прошептал он. — Кто-кто, а ты точно будешь проходить освидетельствование без всякой очереди. Я лично буду принимать его. Уверен, тебе понравится. Могу начать процедуру прямо сейчас.
На работу Дольшер опоздал. Как, впрочем, и в последующие дни. Но лицензию на открытие частной магической практики я все-таки получила. За триста хардиев, чтоб ему. А заодно и вошла в первый уровень подчинения. Ну не мерзавец он после этого, спрашивается?
