– Ну конечно!
– Допустим. Но его же казнили! Как он мог доживать свой век на острове?
– Ну, он не то чтобы доживал. Скрывался несколько лет, от ран подлечился. А под старость перебрался куда-то поближе к родным местам.
– А кто же тогда был казнён вместо него?
– А! Так то был как раз тот самый Пинаев. Он его и надоумил царём назваться. Ну и познакомил с казаками, которые уже и сами бунтовать собирались, да никак вожака избрать не могли. В общем, тоже был не последним человеком в той войне.
– Но добровольно на казнь? Это ж каким надо быть…
– Преданным, – кивнула Глафира. – К тому же, он уже был стар, болен, хоть с виду и крепок. В общем, подменились они, Пинаев атаманом назвался. Опять же с условием, позаботиться о сыновьях, особенно о младшем.
– Позаботился?
Глафира скорбно поджала губы и замолчала, глядя в землю.
– Что? – выдержав паузу, тихо спросил Александр. – Не получилось?
– Он сам виноват! – снова низким мужским голосом отозвалось тело Глафиры. – Убоялся он! С повинной пошёл к врагам. Опозорил имя отцовское! Да я на него обиды не держу. Он своё предательство сполна оплатил.
– Как?
– Высекли его «благодетели» и отправили на дальние форпосты. Там и сгинул. А я… – он снова надолго замолчал.
– Что ты? – напомнил Александр.
– В память о друге так и жил до конца жизни под его именем. А когда с тем писателем разговаривал, так и зудело открыть ему правду, да разве ж он бы поверил? А если бы и поверил, то… Кто ж рискнёт историю переделывать.
– С каким писателем?
– Книгу обо мне писал. Александром представился. Кудрявый такой, чернявый, щёки заросшие.
– Неужели с самим Пушкиным?!
– С самим, – он презрительно усмехнулся. – Это он с самим мной разговаривал!
– А ты можешь рассказать что-нибудь о жизни на острове?
– А чего там рассказывать? – собеседник пожал плечами. – Подлечился, окреп. Местные казаки ко мне приезжали… – он усмехнулся, – и казачки. До сих пор в этих местах живут мои потомки.
– Даже так? А кто? Можно с ними как-то встретиться?
– Зачем?
– Просто поглядеть.
– Ну погляди. Вот, Глашенька далёкая моя прапраправнучка. – Взгляд его потеплел и постепенно снова стал блаженно-весёлым.
– Аааааа… я ещё хотел спросить… – Александр понял, что «Пугачёв-Пинаев» уже покинул сознание женщины.
– Чего хотел? Спрашивай, – зачирикала Глафира.
– Говорят, Пугачёв где-то здесь золото затопил.
– Хииии! Золото! Далось вам это золото! Здесь более ценные сокровища хранятся, – перешла она на шёпот и, взяв Александра за локоть, пристально взглянула ему в глаза, словно вот-вот откроет тайну. Александр замер, в груди защекотало любопытство.
Но Глафира вдруг взглянула на небо и подскочила:
– Ой, на завтрак опоздаем. Опять Семёновна ругаться будет.
Она оставила обалдевшего Александра на лавочке и, шаркая тапочками, смешно засеменила к двери.
Пугачёв
На завтрак Александр не пошёл. Вернулся в палату и сел на кровать. Несмотря на то, что Глафира так и не открыла «главную тайну», он испытывал какой-то странный восторг, словно только что узнал нечто удивительное и важное.
Его медитацию прервал врач. Он удивился быстрому улучшению самочувствия, постучал по коленкам, поводил карандашом перед глазами и, удовлетворённо кивнув, сказал, что можно выписываться.
В районе обеда Александр вышел из больницы и сел в машину.
– Ну что? – спросила Оксана, заводя двигатель. – Поговорил с женой дяди Сени?
– Ага. Как минимум с тремя её личностями.
– И чего они поведали?
– Если я правильно понял, одна из них считает, что староверы, у которых сейчас находится девушка, желают ей только добра и вызволять её от них не надо. А вторая уверена, что если она у них, то ей уже ничего не поможет.
– Хм, – Оксана на секунду задумалась. – Если руководствоваться чистой логикой, то одно другому не противоречит. И если ей действительно будет там лучше, то пусть остаётся. Мы ж её насильно не заберём. Узнаем только, что жива, сообщим в милицию. А адрес сказала?
– Нет. Посоветовала обратиться к нашему знакомому коробейнику. Сказала, спросить Ивана Барахольщика.
– Ясно. А что сказала третья личность?
– Третий. Он оказался мужчиной. И рассказал такое… Хотя, к нашему делу это вообще не относится. Да и проверить никак нельзя.
– О чём, хотя бы?
– О Пугачёве. Точнее, о Пинаеве, который жил на острове Веры.
– Ого! Ну-ка рассказывай!
Пока ехали до базы, Александр пересказал услышанное. Войдя в комнату, Оксана тут же включила ноутбук и подключилась к Интернету через сотовый телефон.
– А где Лёха? – спросил Александр, ложась на кровать.
– Пошёл нырять, искать свою гигантскую щуку. Как, говоришь, фамилия того мужика? Пинаев? – она защёлкала по клавиатуре, а потом надолго затихла, уставившись в монитор. Александр даже успел задремать.
Через какое-то время он очнулся от голоса Оксаны:
– Единственное, что находится по ключевому слову «Пинаев», это остров Веры. Больше никаких упоминаний о нём в Сети нет.
– Я ж говорил, – сонно пробормотал Александр. – Не проверить.
– Но, зато, вот что я обнаружила, слушай! В 1771 году Пугачёв заболел «…и гнили у него грудь и ноги». В лазарет лечь он отказался, вместо этого направился повидать свою сестру Феодосию.
– И что?
– Ну как что?! Это подтверждает слова Глафиры, что Пугачёв заболел какой-то болезнью, покрылся язвами. И смотри: поехал повидать сестру. Прощаться? Не домой к жене, а к сестре! Опять сходится!
– Не понял. Что сходится?
– Вспомни: Глафира сказала, что он не хотел расстраивать жену своей смертью.
– Хм. Совпадение?
– Ты всё ещё веришь в совпадения? – улыбнулась Оксана. – Слушай дальше! На службу он не вернулся. А теперь внимание: «Сначала он поселился в старообрядческом ските у настоятеля Филарета, от которого услышал о произошедших волнениях в Яицком войске. Вскоре отправился в Яицкий городок, где встретился с одним из участников восстания 1772 года…» та-даам!!! Ты слушаешь?
– Слушаю, слушаю!
– «…где встретился с одним из участников восстания 1772 года Денисом Пьяновым!» – Оксана почти выкрикнула эту фамилию.
– И что?
– Ну как что?! Пьянов – Пинаев. Созвучно?
