Смотри-ка, а Нина-то была права!
Щека, в которую Кирилл меня целовал, до сих пор горела льдом. Мне не было приятно – ни секунды, и я не ощущала влечения к этому человеку. А еще я чувствовала, что теряю друга. И от этого было больнее всего.
Еще позавчера мы просто мило беседовали обо всем, сидя в моей кухне, пили чай и улыбались друг другу – без какой-либо нотки романтики. А сегодня он вдруг говорит такие слова и пытается меня целовать.
Мне казалось, что это предательство.
Зачем он так поступает с нашей дружбой?
– Спасибо, что не дал упасть. Но на этом нам нужно закончить наше общение, Кирилл, – тихо сказала я, глядя на нежно-фиолетовые цветы, обвивающие изгородь, которая загораживала нас от остальных.
Голова продолжала болеть, и в ногах все еще царила слабость, но я развернулась резко и направилась прочь.
– Пожалуйста, дай мне шанс, – сказал Кирилл мне в спину.
– Хватит, – не поворачивая головы, сказала я, чувствуя стеклянные режущие слезы на глазах. – Ты и сам не понимаешь, что сейчас делаешь.
– Нет, это ты не понимаешь. Чем я хуже него, Катя? – задал вдруг он странный вопрос. – Ты ведь знаешь, я куда знаменитее. И денег больше. И я могу быть таким же нежным, и все дела. Нет, я понимаю, что ты любишь его не за это. Просто… Мы так похожи. Поэтому ответь – чем я хуже? Чем, Катя?
И тут я рассердилась – так, что даже перестала чувствовать головную боль. Развернулась и закричала, забыв, где нахожусь:
– Что ты несешь, Кирилл! Он – это он, и я люблю его только за это! Ты не хуже, ты не лучше, ты – другой! Ты – не мой человек, – постучала я кулаком по груди. – Зачем ты влезаешь? Ты ничего не знаешь о наших отношениях, чтобы нести подобную чушь! Как у тебя язык поворачивается говорить это?
– Нет, – улыбнулся вдруг музыкант ласково. – Я знаю все. Больше, чем ты думаешь, Катя. И я могу быть лучше него, честно. Просто дай мне шанс, – повторил он.
И протянул мне руку. А я ее не взяла.
– Ты разрушил нашу дружбу. В момент, – сказала я.
А он, кажется, стал злиться. Не так, как Антон – эмоции того всегда были взрывным водопадом, а медленно набирая скорость чувств, как при взлете самолета. И я чувствовала его злость.
– Ты знаешь, почему я могу быть, как он? Потому что он – это я. Я его сделал, Катя, – проговорил Кирилл сквозь зубы. И повторил: – Я все знаю.
– Знать все ты не можешь, Кирилл. Ты не сможешь залезть мне в душу, чтобы узнать все. Прости. У тебя нет даже шанса на шанс, – звенящим голосом сказала я. Злость, обида, недоумение – все перемешалось во мне.
Как он мог так поступить? Как? Как?
– Уходи, пожалуйста, – попросила я.
– Почему вы не даете мне даже шанса? – внезапно задал Кирилл странный вопрос и сам же спохватился, как будто бы сказал что-то лишнее.
– О каком шансе ты говоришь? – почти взмолилась я. – Очнись!
– Я давно очнулся, Катя. И понял, что ты нравишься мне. А ты еще спишь, – грустно улыбнулся Кирилл и, кажется, вновь хотел подойти ко мне.
– А я тебе нравлюсь? – раздался вдруг голос Антона – и он появился из-за ширмы.
Хоть голос его был спокойным, но я расслышала в нем угрожающие нотки. Единственное, чего я сейчас боялась, – Тропинин вспылит и ударит Кезона. А тот ответит. Второй драки Нинка не переживет. И я тоже.
Антону веренно и крепко взял меня за руку, загораживая плечом от Кирилла, хоть тот и выглядел совсем неопасно. Мне тотчас стало спокойнее. И я облегченно выдохнула, несмотря на то, что атмосфера с появлением Антона стала иной – тревожной и давящей.
– Нравишься, – безмятежно улыбнулся Кирилл. Кажется, он не ожидал появления Тропинина и был слегка раздосадован, но не растерялся. – Неплохой вокал. Есть в нем что-то. Я вообще люблю «темные» тембры.
– До меня снизошло чудо, – холодно улыбнулся Тропинин. – В какую сторону поклониться?
– В какую ни кланяйся – везде я, – насмешливо отвечал Кирилл. И я вдруг подумала, что они все-таки знакомы: может быть, не близко, но точно встречались раньше!
– Если ты везде, значит, мне будет легко тебя найти.
– Зачем же?
– Объяснить правила поведения, – я чувствовала, что Антон едва сдерживает гнев, но он не делал ничего опрометчивого, за что я была ему благодарна.
– Правила – для глупых, – отозвался лениво Кирилл, глядя мне в глаза не мигая. – Они нужны для иллюзии поддержания порядка. Не находите, друзья?
Антон ничего ему не ответил. Посчитал себя выше этого.
– Все в порядке? – осведомился он у меня, и я кивнула.
– Идем, – тихо сказал Антон и окинул Кирилла последним тяжелым взглядом, который тот с легкостью выдержал, а после увел меня за собой.
Я ни разу не оглянулась, хотя точно знала, что Кирилл смотрит мне в спину, и смотрит взглядом странным, пристальным, зовущим, лукавым. Взглядом многообещающим. Таким не отпускают, таким провожают, зная, что будет новая встреча.
А потом он засмеялся.
Честно говоря, на душе стало как-то гадко. На белые чистые листы тетради дружбы словно накапали безобразные кляксы.
Мы с Антоном шли молча, не слыша музыку и веселые выкрики, не видя никого вокруг. И только когда оказались на тихой лоджии, выходящей на вечерний город с его дрожащими огнями, Тропинин спросил:
– Катя, что произошло?
Я вздохнула, не в силах поверить, что Кирилл устроил подобное. Это казалось бредом. Ему нравлюсь я? Я? Глупости. Это неправда.
Зато как правдивы эти шутки про френдзону!
А может быть, он все-таки так шутил?
Но вспоминая его взгляд, его слова, его губы на моей щеке – я могла сказать, что нет, это все было всерьез.
Я устало села на белый кожаный диван, опустив безвольные руки на колени.
– Ты в порядке, девочка? – Антон опустился на корточки передо мной, гладя по лицу. Я лишь кивнула. От его прикосновений становилось тепло на душе.
Но до чего же обидно. Глупая, я верила в нашу дружбу.
– Я считала Кирилла другом.
– Знаю, – кивнул Антон. – Только он тебя другом не считал.
– Ты злишься? – спросила я, кладя ладони на его плечи.
– Да.
– Прости.
– Не на тебя. На него.
– Все равно прости.
Мы замолчали на несколько секунд, глядя друг другу в глаза.
Уже второй апрель подряд в твой жизни появляется мерзкий самодовольный парень.
– Как ты меня нашел? – спросила я.
– Мне сказали, что тебе стало нехорошо и тебя унес какой-то тип, – брезгливо произнес Антон.
