Я молчала.
– Я предлагаю тебе перемирие, – сказала резким тоном она.
Эти слова для меня были шоком.
– Перемирие? – повторила я.
– Я терпеть не могу, когда меня не понимают. Но еще больше не люблю, когда за мной повторяют слова, – поморщилась женщина. – Поэтому контролируй себя, чтобы не раздражать меня.
Я молчала – просто непонимающе смотрела на мать Антона, пытаясь найти в ее словах подвох.
В это время нам принесли кофе – горячий, ароматный, с пенкой.
– Я не хочу войны, Катя Радова, – продолжала Алла, сделав глоток. – Прекрасно зная упрямство Антона и примерно представляя степень твоей глупости, могу предположить, что разрушить ваши отношения будет не просто. К тому же, – была она совершенно пряма, – я не могу давить на Антона, поскольку мы только-только начали общаться. И скажу тебе честно, девочка, терять сына я не хочу. Поэтому мне придется смириться с тобой. Однако, Катя, ты должна понимать одну простейшую вещь.
Ее пристальный взгляд буквально просканировал меня. И я не отвела глаз – с трудом, но выдержала его.
– Какую вещь? – спросила я.
– Статус, – просто ответила Алла. – Моя семья имеет определенный статус. Если ты захочешь войти в мою семью, то ты также должна иметь статус. Для Олега, – не без отвращения произнесла она имя бывшего супруга, – ты – девочка из интеллигентной семьи, чей отец – знаменитый художник. Ему этого достаточно. Однако мне – нет. Я приму тебя в качестве женщины моего сына, если ты сможешь чего-то добиться.
Я с удивлением глядела на мать Антона.
– И чего я должна добиться, по вашему мнению?
– Ты будущий юрист по образованию. Подумай сама – прокуратура, адвокатская контора… Хотя, – прищурилась она, – защищать преступников такие идейные девочки, как ты, не будут. А для работы в прокуратуре в тебе нет должной жесткости и железного стержня. Юридическая фирма. Неплохой бизнес, кстати говоря. Как ты на это смотришь?
Я молчала, не зная, что ответить.
– Еще один вариант – остаться в аспирантуре, затем преподавать, защищать научные степени. Мой брат поможет.
– Я не хочу работать по специальности, – сказала я, все еще не понимая – это розыгрыш? Адольская дала свое согласие на то, чтобы мы с Антоном были вместе? Конечно, нам это было не важно, но она, судя по всему, считает иначе.
– Даже так? – откинулась Алла Георгиевна на спинку дивана. – Тогда чем ты хочешь заниматься? Сидеть на шее моего сына?
Это прозвучало резко.
– Глупости, – сказала я, чувствуя, как загорелись щеки. – Я никогда не гналась за деньгами. И сидеть на шее вашего сына точно не собираюсь.
– Тогда что ты хочешь делать после университета? Остался год, насколько я помню. Или так и останешься официанткой? – спросила она снисходительно. Видимо, изучила мою биографию.
– Нет, у меня другая цель, – вдруг сказала я. – Хочу поступить заочно на ресторанное дело. Учиться и работать. А потом открыть кофейню. Или кондитерскую. И создать не просто место, где можно перекусить, а место, куда будут приходить отдыхать.
Алла смотрела на меня, как на дурочку.
– Не романтизируй. Работа в сфере общепита сложная.
– Я знаю.
– И ты думаешь, у тебя что-то получится?
– Как знать, – пожала плечами я, сожалея, что рассказала матери Антона о своих планах. – Но я буду стараться.
И я сделала первый глоток кофе – он оказался на удивление вкусным, насыщенным, с приятной горчинкой и стойким послевкусием.
– Если бы ты ответила что-нибудь в духе: «Конечно, нужно лишь верить, и я всего добьюсь», я бы крайне разочаровалась и попросила тебя покинуть мой дом, – сообщила Алла. – Но, как я уже говорила – в твоем случае еще не все потеряно. Что ж, я поняла тебя, Катя. Подумаем, что с этим можно сделать?
– Почему вы должны что-то с этим делать? – неожиданно резко спросила я.
– Почему ты заставляешь меня повторять дважды? Я же говорила. Статус. Ты должна иметь статус. Поскольку ты молода, неопытна и имеешь весьма радужное представление о мире, мне придется тебе помочь. Нет, милая, не думай, что я буду спонсировать тебя. Но мои связи могут многое решить.
Похоже, желание контролировать все и вся у Адольской не пропало. Не получилось с Антоном – она решила взяться за меня. Наверняка подумала, что такую девчонку, как я, можно будет воспитать под стать себе. Не думая, что у нее получится.
Однако на душе у меня почему-то стало спокойнее, стоило мне понять, что Алла приняла меня – со скрипом, со своим нелепым условием статусности, но все же приняла.
– Спасибо, но я сама попытаюсь чего-то добиться, – сказала я, а Алла меня словно не услышала.
– Это не ради тебя. Ради моего сына, – ответила она.
– Антон вас любит, – зачем-то добавила я. – Но вы слишком сильно на него давили. И он ушел. Он ведь как вода – перекрой реку, и она поменяет русло.
– У всего есть цена, – вдруг проговорила Алла. – И я ее заплатила.
Она не стала мне улыбаться и просить остаться на ужин, не стала просить меня рассказать об Антоне, не стала показывать альбомы с его детскими фотографиями, просто дала понять, что не будет мешать нашим отношениям. И, честно говоря, от этого мне стало легче.
Мы молча допили кофе, и я, встав, сказала, что мне пора.
– Красивая комната, – сказала я напоследок, оглядывая солнечную гостиную. – Очень уютная.
– Моя любимая, – ответила Алла. – Люблю здесь читать. Провожать не стану. Если будут проблемы – обращайся ко мне, а не к Тропинину. Поняла?
– Поняла. До свидания.
И я вышла из комнаты, оставив Аллу одну. Из тени тотчас вышла та самая женщина в черном платье с глухим воротом и молча проводила меня до прихожей.
– Вкусный кофе, – сказала я ей. – Спасибо.
– Пожалуйста, – несколько растерялась она, но тотчас взяла себя в руки: – Рада, что вам понравилось. В следующий раз приготовлю что-нибудь более изысканное.
Она как будто знала, что я приду снова. И знала о том, о чем мы с Аллой разговаривали с малой гостиной.
Я улыбнулась на прощание и ушла. С неожиданно легким сердцем.
Едва я только вышла с территории жилого комплекса, как меня окрикнули.
– Катя! – услышала я смутно знакомый голос и обернулась.
Из припаркованной неподалеку бледно-желтой женской машины вышла длинноволосая тоненькая девушка с васильковыми, словно это были линзы, глазами. На ней были бледно-коралловая короткая кожаная кутка и узкие джинсы.
Узнать ее было не сложно. Кажется, Дина немного повзрослела с нашей последней встречи, но яркие глаза все так же оставались наивными и широко распахнутыми.
