А после этого на него обрушилось отчаяние.
«Пожалуйста, возьми трубку».
«Катя, ответь».
«Я прошу тебя не прятаться. Давай все обговорим. Я пойму, ты только мне объясни. Что я сделал не так, моя девочка?»
«Катя. Не делай этого».
«Ты все-таки не простила?»
И смирение.
«Я люблю тебя».
Читая весь его поток сообщений, чувствуя эмоцию за эмоцией, я все больше и больше впадала в паническое состояние. Что Антон обо мне подумал? Куда пропал сейчас? Что он делает? Неужели правда решил прилететь ко мне, или…
О другом варианте мне и думать не хотелось. Да и не такой слабой личностью был Антон, чтобы из-за несчастной любви пойти на радикальные шаги.
Забившись в угол, как загнанный зверек, я то набирала и набирала его номер, то пыталась выйти с ним на связь по Интернету. Но все было тщетно.
Тогда я попыталась дозвониться до его друзей.
* * *
Для Кея этот день начинался так же, как и предыдущие другие – ничего необычного. Разве что находился он сейчас не в Берлине, где был записан черновой вариант альбома, а в Швеции, где должна была создаваться финальная версия. Андрей посчитал, что смена обстановки пойдет на пользу группе.
Несколько часов сна, бодрящий горячий кофе, привычное сообщение Кате, работа в репетиционном помещении, совместное обсуждение одной из недоработанных песен с парнями, запись в студии. Все шло, как обычно.
Кей как раз находился в гостиной с очередным стаканом кофе в руках и пиццей, когда ему позвонили и из службы доставки и спросили, удобно ли будет ему удобно встретиться с курьером. Сначала Кей ничего не понял, и почему-то решил, что это – подарок от Кати. Даже благодушно принял курьера, не зная о содержимом небольшой упаковки с логотипом международной службы доставки.
– Подружка прислала подарочек? – радостно спросил Келла, проходящий мимо сидящего на диване Кея.
– Не завидуй, – лениво отмахнулся тот, открывая коробку, пока у него было несколько свободных минут.
В коробке Кей нашел черную простую шкатулку. А в шкатулке лежали два кольца. Те, которые он оставил у Кати: из холодного розового золота, с россыпью блестящих голубых камней. На черном бархате они смотрелись благородно. Но блеск бриллиантов был прекрасен и равнодушен.
Кей смотрел на кольца пристально, словно хотел узнать сокрытую в них тайну – и мир вокруг почему-то стал четче и ярче, а звуки, напротив, померкли. Однако тайны не было.
Он и так прекрасно все понимал.
Катя все-таки не смогла простить его. Вернула оба кольца, как они и договаривались. Теперь они не вместе.
Что-то пошло не так. Он сделал что-то не так.
Осознавая все это и чувствуя, словно его ударили битой по затылку, Кей отчего-то оставался спокойным, даже отстраненным от происходящего. Он машинально взял украшения, положил на ладонь и поднес к лицу – так, чтобы разглядеть каждый блик, каждую искру в гранях сверкающих камней.
Кольца были холодными, а камни – безжизненными. Как и его взгляд.
Не крича, не паникуя, не злясь, все с тем же железным ненормальным спокойствием, Кей набрал номер Кати, однако ее телефон не отвечал – девушка отключила его. Кей написал сообщение: одно, второе, третье – все без толку. Онлайн девушки не было.
Тогда Кей позвонил домой к Радовым.
– Где Катя? – спросил он, не здороваясь.
– А она ушла с Кирюхой, – сообщила Нелли, едва услышав его голос.
Кей на миг прикрыл глаза. Кирилл?
Он все-таки приехал. Решил забрать его девушку.
Урод.
Или смертник?
Перед глазами возникло улыбающееся лицо Кезона и тотчас разбилось на тысячи осколков и стеклянную крошку.
Один из осколков попал в сердце. Стеклянная крошка забила дыхательные пути.
Ярость всколыхнулась в его душе и тотчас отхлынула, как пенистый прибой с берега. Забилась куда-то, ощетинилась, приготовилась к нападению.
– Не знаешь, куда? – уточнил Кей, невидящим взглядом уставившись в стену напротив.
– Кирюха – на работу, а куда пошла онни – не знаю, – ответила Нелли, ничего не заподозрив. – А что?
– Кирюха ходит на работу?
– Ну да, в тату-салон она ходит, – сказала Нелли с недоумением. – Я вот тоже хочу татуировку. Может быть, набью у Киры… Сделаю себе подарок на день рождения! У всех тату есть, даже у онни, а у меня нет! Это несправедливо!
Не слушая девочку, Кей отключился. Забавно вышло – он так сильно ревновал свою Катю к Кезону, что ровно пятнадцать секунд думал, будто бы Катя ушла с ним. И эти пятнадцать секунд был готов на самые страшные вещи. Эти пятнадцать секунд черной лентой обвили ему шею и пытались затянуться на ней потуже.
Кирюха.
Кей недобро усмехнулся, почти не чувствуя себя так, как осколок сильнее вонзается в сердце.
Он вновь попытался дозвониться до Кати. Безуспешно. Телефон так и был отключен. Механический женский голос предлагал перезвонить позднее.
Без единой эмоции в лице Кей, отчетливо слыша стук собственного сердца, поднялся и направился к двери, сжимая кольца в кулаке, и никто из тех, кто сейчас находился в гостиной, ничего не понял.
Лишь только Арин поднял голову, наблюдая за другом настороженным взглядом.
Первая холодная волна ярости настигла Кея тогда, когда он оказался на лестнице. Она водным змеем пронеслась по его венам, обжигая и заставляя леденеть, изнутри покрывая голубой изморозью.
Что. Он. Сделал. Не. Так.
Он старался быть хорошим. Нежным, ласковым, понимающим. Подавлял свой эгоизм. Был честен. Был верен. Но, оказывается, не был достоин?
Катя все-таки не смогла простить его? Поэтому прислала кольца?
Он смотрел на золотые украшения в ладони и не верил. Еще вчера она шептала ему по телефону слова любви, а сегодня кинула в лицо кольцами, а сама пропала. Не хочет его слышать? Он ей противен?
Кей вновь попытался набрать номер Кати. Тот так и был отключен.
Написал еще несколько сообщений. Ноль реакции.
Вторая волна ярости накрыла его с головой уже на улице, в тихом саду коттеджа, который они снимали, оборудовав в подвале временную студию. Накрыла так, что даже дыхание изменилось – сделалось прерывистым и глубоким. Мышцы напряглись. Хотелось крушить все вокруг – Кей искренне не понимал, что сделал не так, чем заслужил это.
Если он больше не нужен ей, почему она ничего не сказала ему, а снова просто сбежала?! Он не достоин искренности?
«О чем ты молчишь, Катя?»
«Думаю о тебе».
