– Дальше я скажу тебе то, что тебе не понравится, – предупредил меня Кирилл, поднимая голову. – Но ты должна это знать.
– Говори уже! – воскликнула я, едва ли не дрожа от напряжения и нетерпения.
– Когда Антон узнал о том, что НК отстраняют от феста, по-моему, это была почти полночь, и я был в клубе… А, неважно, – махнул Кирилл рукой, – так вот. Он позвонил мне. Просил встретиться. Помочь. Посодействовать.
– В чем? – с трудом верилось мне, что Кейтон кого-то о чем-то молил.
– Просил помочь группе выступить на фестивале. Ты же знаешь, что это значит для парней, – продолжал Кирилл. – И я спросил его, что он готов предложить мне взамен. Так, ради смеха спросил. А он сказал серьезно: «Все». Ты понимаешь? – Кирилл вдруг стянул с лица очки, и его беспокойные темные глаза посмотрели на меня с глухой тоской, в которой изредка вспыхивали проблески надежды.
Я помотала головой, отгоняя самые худшие мысли.
– Не понимаю.
– Любовь или музыка? – прошептал вдруг он и улыбнулся – криво, невесело. И продолжил отстраненным тоном: – Кей сказал мне – если нужно, он отдаст мне тебя. Взамен на возможность выступления на фестивале. Тебя, понимаешь?
Он замолчал, глядя мне в глаза.
Я остолбенела. Услышала, кажется, хрустальный звон собственного разбитого сердца.
Нет. Не может быть. Антон не мог сказать такое.
– Ложь, – проговорила я с трудом, не чувствуя, как по щеке ползет холодная слеза. Как она там появилась, я не знала.
– Это правда, Катя, – ответил Кирилл. Он протянул ко мне руку, чтобы убрать слезу, но я отпрянула.
Это ложь!
Поверить в это было невозможно.
Нет, Антон никогда бы меня не предал.
Он любит меня.
Он обещал никогда больше не предавать меня.
Он просил верить ему.
И я верила – всем своим сердцем, всей своей душой, без оглядки, безрассудно, так, как могла бы верить только себе.
Антон научил меня этому – безусловной вере, потому что вера – сердце любви. А надежда – ее душа.
– Выслушай меня дальше. Это еще не все. Я сказал Кею, что ты прилетаешь в город, хочешь сделать ему сюрприз. Каюсь, я был зол, ужасно зол, и мне хотелось поиздеваться над ним. «Давай устроим игру, Кей, – предложил я. – Такую же игру, как устраивал ты. С выбором»
Я в ужасе смотрела на Кирилла. Он был симпатичен и обаятелен, но казался в этот момент чудовищем.
– «Музыка или любовь? – спросил у него я. – Если ты выбираешь любовь – приезжай к Кате. Она будет ждать тебя во время феста в определенном месте. Если ты не захочешь отдавать ее, просто приезжай к ней, а не на фестиваль. А если все же выберешь мою помощь и фест – отправляйся туда». Я хотел уколоть его, отомстить, но я не думал, что он согласится! – воскликнул Кирилл. – Я бы помог ему в любом случае, но тут захотел поиграть! Приколоться. А он воспринял всерьез и выбросил тебя, как игрушку! – Кирилл сжал кулак от злости, переполняющей его. – Как он посмел так относиться к тебе? Как?
– Ты лжешь, – спокойно сказала я, хоть внутри все кипело и плавилось лазурное небо, а солнце акриловыми потеками стекало в бездну, развернувшуюся где-то глубоко внутри.
Кирилл усмехнулся.
– Я знал, что ты можешь так сказать. Антон отлично умеет манипулировать. Он внушил тебе, что любит. Что ты важна ему. Что верит тебе. Наверняка же он часто говорил про доверие? – спросил Кирилл, попадая в точку. – Призывал верить всем его словам и поступкам – во имя любви, разумеется! Урод, – проговорил он сквозь плотно сжатые зубы. – Может, он и любит тебя, но слишком эгоистично. Ты для него игрушка. Которая стала разменной монетой.
Я смотрела на него и не знала, что сказать. Хотела ударить, заставить замолчать, но не могла произнести ни слова.
– Я записал наш разговор по телефону. Чтобы ты не думала, будто бы лжец – я, а не он. Поверь, Катя, я все это делаю только потому, что неравнодушен к тебе, – сказал Кирилл, хмурясь. – И меньше всего я хочу сделать тебе больно. Но если ты не поймешь сейчас, что он за человек и как поступает с тобой, тем больнее тебе будет потом.
– Ты лжешь, – упрямо повторила я и отпила кофе: холодный и совершено безвкусный.
– Ты такая наивная, – вздохнул он. – Тебя нужно защищать от этого ублюдского мира.
И он, не спрашивая, хочу ли я это слышать, включил запись разговора Кея по телефону, и протянул мне наушник.
Я взяла. Вставила в ухо.
«Я уже устал. Что выбираешь? Без чего не можешь жить?» – услышала тотчас я голос Кирилла.
«Музыку», – отвечали ему, и уже этот голос я бы узнала из тысяч других. Голос Антон.
Я слушала их короткий разговор, почти забыв, как дышать.
«Что?»
«Дай шанс. Не мне, моим парням. Им нужен этот шанс. Им нужна эта группа»
«О’кей. Тогда жду тебя на фесте. И забираю Катю, да?» – спросил Кирилл.
«Дай им шанс», – повторил Антон.
«Ты не сможешь с ней видеться. И рядом с ней буду я. Как она целуется? Ладно, не отвечай, не стоило спрашивать. Это твой выбор, ты сам этого захотел».
Я не могла поверить. Следом за сердцем разбилось небо. С грохотом, похожим на гром. И все вокруг было в блестящих осколках. А может, всему виною были застилающие глаза слезы?..
– Это монтаж, – неуверенно произнесла я, а Кирилл рассмеялся грустно.
– Глупая. Нет, это не монтаж. Я помог ему осуществить мечту, а он отдал тебя мне. Боже, это звучит так мерзко! Прости меня, малышка, – попросил он тихо. – Я знаю, предательство – это больно, но лучше сразу узнать всех демонов человека, чтобы потом они не сожрали тебя. Я испытал это на своей шкуре.
– Я не верю, – зло сказала я. – Ты смонтировал этот разговор.
– Я понимаю тебя, Катя. Понимаю, что такую правду принять нелегко. Но ты слишком сильно веришь своему Антону. О’кей, давай так – я позвоню ему и ты сможешь убедиться, что это его номер и его голос, и ты все поймешь из нашего разговора. Я поставлю громкую связь. Только ты должна молчать. Не говорить, что рядом со мной. Хорошо?
Я молчала.
– Катя, обещаешь?
– Обещаю, – тихо сказала я.
И Кирилл действительно набрал его номер.
– Что надо? – не сразу, но все же взял телефон Антон. Голос его был резок и зол. Слушая его, я сцепила пальцы в замок. Мне было страшно. Очень страшно.
– Хай, Кей. Это я. Узнал? – очень весело спросил Кирилл.
– Узнал.
– Как дела?
– Ты звонишь мне, чтобы узнать о моих делах? – спросил Антон.
– Это просто вежливая формальность! – воскликнул Кезон, отлично играя роль весельчака. – Я ведь знаю, что дела у тебя идут отлично. Завтра фест, важный день, да?
