Кирилл. Не Антон. Кирилл.
Не может быть.
Она их перепутала.
Оригинал с подделкой.
Внутри словно лед тронулся на огромной реке.
Нет.
– Что ты делаешь? – тихо спросила Алина. Тьма внутри вновь зашевелилась, смешалась с кровью и потекла по венам.
– Это ты что делаешь? – тяжелым взглядом одарил ее Кирилл. И усмехнулся, повторяя за ней: – Давно не было так хорошо? Что, когда я похож на брата, со мной тебе становится замечательно? А когда я похож сам на себя?..
– Пошел ты, – прошипела сквозь зубы Алина. Она все еще пыталась прийти в себя. Как? Как она могла перепутать их?! Немыслимо.
И как он посмел прикинуться Антоном!
– Ты понимаешь, что делаешь?! Ты ненормальная! Ты никого не любишь! Только свои больные фантазии! – Кирилл схватил ее за плечи и встряхнул. Алина вырвалась, дала ему звонкую злую пощечину. А он притянул ее к себе и против воли грубо попытался поцеловать, встретив яростное сопротивление. Алина была как дикая кошка, и ему пришлось ее отпустить.
– Тебе было хорошо со мной, а не с ним, – недобро глядя на нее, сказал Кирилл и хлопнул ладонью по стене – там, где еще совсем недавно прижимал спиной Алину, наслаждаясь ее прерывистым дыханием и зажимая ей рот.
– Ненавижу.
Одарив Кирилла ледяным взглядом, Алина развернулась и ушла, громко хлопнув дверью.
Она все-таки оказалась в плену иллюзий.
Поддалась им. Мразь, мразь, мразь, как он посмел, как посмел!
Алина почти бежала по коридору, на ходу поправляя задравшееся платье. На губах все еще сохранялся пьянящий вкус виски, кожа горела от прикосновений рук Кирилла, сердце все так же сильно колотилось. Ее тело хотело продолжения этого безумства, случившегося в темном коридоре номера. Телу было все равно – Кирилл это или Антон. А душе – не было. И в ней, охваченной пламенем тьмы, разрывались одна за другой иллюзии – как мыльные пузыри.
Иллюзия Антона оказалась лучше его самого.
В номере Алина плакала, уронив руки на колени, обтянутые полупрозрачной тканью. А после пила виски – прямо из бутылки, чувствуя, как алкоголь жжет язык.
Она не могла смириться, она не хотела мириться со своей ошибкой. Но в то же время совершенно отчетливо понимала – в ней что-то сломалось. Ее любовь – или зависимость? – к Антону не исчезла. Ее желание по отношению к Кириллу и презрение к нему не растаяли, как нити рассвета за окном.
Просто она стала… другой?..
Девушка сама себя не понимала, она пила и плакала.
Под утро Алина позвонила брату.
– Арин, – сказала она. – Я тебя люблю.
– Ты пьяна? – с беспокойством спросил тот хриплым со сна голосом. – Лина…
В его мягком голосе была укоризна. И девушке стало смешно.
– Не приезжай в июле. В июле меня не будет дома.
– А где ты будешь?
– На краю света, братик. На краю света. Помнишь, как мы в детстве хотели туда попасть?
– Помню, – ответил Арин. – Тогда я прилечу к тебе на край света.
Единственный человек, которого Алина вспоминала с любовью, был ее брат. И даже здесь, в самолете, думая о нем, она понимала, что ей становится немного легче.
Вскоре она пересечет Атлантический океан, и окажется на самой западной точке континентальной Испании. Мыс Финистерре, в переводе с испанского – «край света».
* * *
После того, как Алина ушла, Кирилл вернулся в спальню, упал на кровать, раскинув руки, и смотрел в темный потолок, не понимая, что сейчас произошло между ними.
Он не хотел притворяться Антоном – это вышло случайно. Алина сама начала эту игру. Сама назвала его Драконом. Сама коснулась его. Она хотела этого. А он… Он просто словно с цепи сорвался, обнимая и целуя ее, прижимая к стене и больно оттягивая волосы.
Кирилл никогда не был с ней так груб, так бесцеремонен, как сегодня – но ей понравилось. Он вдруг явственно понял – ей не нужна его нежность, его покорность, его желание сделать ее счастливой.
И он ей тоже – не нужен.
Он – жалкая копия неповторимого оригинала.
Хотя бы раз в жизни он хотел быть оригиналом – и у него получилось. И тогда он превзошел самого себя в ее глазах. А она в его – опустилась.
Раньше, во время их коротких, но бурных встреч, на которые он бежал, бросив все, Алина называла Кирилла именем брата, хотела, чтобы он был похож на него по максимуму… Она все время что-то хотела, но не отдавала ничего взамен. Только пользовалась.
Кирилл же хотел положить этому конец. Хотел прекратить это безумие. Эта игра в одни ворота в край его измотала. И он просто хотел отдохнуть от всего – от чувств, от работы, от обязанностей. Соглашаясь на авантюру Антона, он и не думал, что встретится с Алиной. А ведь, получается, она вновь приехала за братом. Все еще надеясь украсть его у Кати.
Недавно Кирилл встречался с Алиной в родном городе – она позвонила ему, когда он вез домой Катю, и позвала к себе. Возможно, ей стало одиноко. Возможно, она хотела поразвлечься. И он приехал – сказать, чтобы больше она не звонила. Поцеловать в последний раз, коснуться черных длинных волос, запомнить сияние темных глаз. И уйти. Тогда он еще сомневался, что поступает правильно, скучал и много думал о Лесковой. Но теперь, после того, как она перепутала его с братом и разрешила ему делать с собой все, что захочется, решимость Кирилла вдруг стала каменной. Как будто отрезало.
Нет, его любовь к Алине не прошла – чувство, взращенное годами, не могло уйти так внезапно и незаметно. Просто Кирилл, поняв разницу в отношении Лесковой к себе и к Антону, понял – хватит. Он больше не может. Эта игра обойдется ему слишком дорого.
Наверное, сегодня он мстил ей – не за унижения, не за сломанную гордость, а за то, что она оттолкнула его нежность и искреннее желание быть с ней, защищать, оберегать и дарить счастье.
И Кириллу стало спокойней. Он даже смог поспать немного перед фестивалем.
…Когда Антон позвонил ему и предложил сыграть его роль, Кирилл сначала решил, будто бы брат издевается над ним. Или обкурился.
– Больше ты ничего не хочешь? – спросил он.
– Ты мне должен, – напомнил Антон.
– И что? – тотчас агрессивно спросил Кирилл, у которого из-за Алины было ужасное настроение.
– Мне нужна твоя помощь, – вдруг мягко сказал Антон и добавил:
– Пожалуйста.
Кирилл не мог вспомнить ситуации, когда брат говорил ему слово «пожалуйста». Он был поражен, правда, достаточно приятно. И Антон словно почувствовал это.
– От твоего решения зависит очень многое, – сказал он.
– И что я должен делать? – вздохнул Кирилл, поняв, что, наверное, согласится. Не потому, что хочет помочь близнецу, а потому, что хочет встряхнуться.
