Я улыбнулась далеким воспоминаниям, украдкой вытирая ненароком подступившие слезы. Как же быстро мы повзрослели! И от осознания этого на душе легкой дымкой пыли повисла светлая грусть, сквозь которую пробивалось полуденное солнце.
Антон взял меня за руку и сжал ладонь, словно успокаивая. Кажется, он не совсем понимал, что со мной. И волновался. Но вопросов не задавал, лишь изредка заглядывая в глаза.
А церемония продолжалась. Наступил час икс – формальный, но все-таки яркий – молодожены должны были дать свое согласие на предстоящий брак. Выглядели они, конечно, отнюдь не влюбленными голубками и смотрели в разные стороны: Келла изучал стену, Нина пялилась в полоток.
– … прошу ответить вас, жених, – говорила регистратор все тем же торжественным тоном вершителя судеб.
– Ага, – уныло сказал Келла из-под своей маски. Мне показалось, что я услышала его вздох. Антону, возможно, – тоже. Он едва заметно улыбнулся. Тропинин вообще сейчас был похож на зрителя в театре – он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу и с некоторым скепсисом наблюдал за происходящим, не забывая время от времени обращать внимание на меня.
– Прошу ответить вас, невеста, – перевела взгляд на девушку регистратор.
– Я согласна стать женой своего господина, – пискнула Нинка.
– Что? – от неожиданности сбилась женщина. Фотограф, с камерой лежащий прямо на полу, дабы поймать интересный ракурс, громко хмыкнул. Антон снова едва сдержал улыбку. И даже мне стало смешно. Только вот синеволосому это не особо понравилось – дураком-то выставляли его.
– Милый просил называть его «мой господин» – потупила глазки в пол Журавль, явно мстя за паучье кольцо.
– Замолчи, – рассердился Келла.
– Как скажете, мой господин. – Покорность в ее голосе зашкаливала.
– Успокойся, а? – стал звереть парень.
Регистратор торопливо махнула рукой, и в зале вновь заиграла живая музыка – струнный квартет в углу не дремал. И звуки «Грез любви» Листа усладил наши уши, кроме, разве что, Тропинина, который явно услышал фальшивые ноты, и выражение его лица стало страдальческим.
Регистратор заявила, что с молчаливого согласия свидетелей, что брак между Ниной Журавль и Ефимом Строгановым-Софьиным регистрируется в соответствии с Семейным кодексом, попросила подойти к столу регистрации и скрепить семейный союз подписями. Нинка и Келла обменялись своими паучьими кольцами, едва не оторвав друг другу пальцы, а после их объявили мужем и женой.
– Можете поцеловать невесту, – витиевато поздравив новоиспеченную парочку, разрешила регистратор, и Келла, наконец, сняв маску, с хищным видом потянулся к Нинке.
– Может, не надо, мой господин? – спросила она мрачно. – У меня на языке какая-то зараза вскочила. Боюсь, вы заразитесь, и я останусь вдовой.
– Надо, Королева, надо, – хотел отыграться за все синеволосый. – На твой яд у меня иммунитет.
И он все-таки получил, что хотел: притянул Нину к себе и прямо-таки впился в нее губами. Та, впрочем, не отставала, и их объятия больше были похожи на чувственную борьбу, а не на нежный первый поцелуй законных супругов. В какой-то момент Нинка даже схватила его за шею, а Келла едва не повалил ее на регистрационный столик.
Целовались они так страстно и самозабвенно, что регистратор и музыканты слегка опешили.
– Вот это любовь, – завистливо сказал поверенный Эльзы Власовны, что-то чиркая в своей записной книжке.
– Он ее сейчас съест, – покачала головой я, наблюдая за происходящим – даже как-то неловко стало, как будто бы я находилась не в зале регистрации брака, а подглядывала за этими двумя в замочную скважину их спальни.
– Она – его, – был иного мнения Тропинин. Естественно, он болел за приятеля.
Оторвались Келла и Нинка друг от друга, как довольные комары от жертвы, напившиеся крови. Кажется, каждый считал, что в этом поцелуе с элементами борьбы уделал другого.
Регистратор торопливо их поздравила и предложила станцевать первый брачный танец, однако молодожены дружно отказались, портя всю праздничную атмосферу.
– Я танцевать не умею, – буркнул Келла, вновь напяливая маску.
– У меня ножка болит, – вздохнула печально Ниночка.
– Эльза Власовна хотела увидеть и танец! – вскричал с места управляющий ее делами. – Просим вас не стесняться!
Регистратор и струнный квартет явно понимали, что с этой свадьбой что-то не то, однако молчали.
– Тогда пусть играют песня из «Титаника», – не собиралась просто так сдаваться Журавль, и уже откровенно улыбающиеся музыканты, переглянувшись, стали играть знаменитую мелодию.
В отличие от Нинки, Келла не врал – танцевал он и впрямь неважно. Положил ладони ей на талию и затоптался на месте, как мальчишка на дискотеке. Журавль, однако, не растерялась, одну руку положила новоиспеченному супругу на шею, второй взяла его ладонь и уверенно повела. Келла учился быстро – он почти мгновенно поймал ритм. Закончили они вполне достойно, но тотчас отошли друг от друга, глядя исподлобья.
После поздравлений: официальных – поверенного Эльзы Власовны и фотографа, искренних – моих и шуточных – Антона, мы перешли в другой зал, где нас ждало шампанское, разлитое по бокалам, и сок – им мы с Антоном и ограничились: он был за рулем, а я просто решила его поддержать.
Этот зал, видимо, был предназначен для памятных съемок приглашенных на торжество, и фотограф минут десять измывался над нами, делая общие снимки. Новобрачные при этом не улыбались, и их лица были мрачнее тучи. Фотограф пытался вытянуть из них хоть что-то, похожее на улыбку, но был едва не послан Келлой. Услышавший это поверенный сообщил, что Эльза Власовна хочет радостных фотографий, и Нина тотчас принялась улыбаться, как кукла, и вешаться Келле на шею. Тот стоял с каменным лицом человека, которому все надоело, а после и вовсе натянул маску.
После фотосъемки поверенный радостно объявил, что Нинкина тетка хочет, чтобы молодожены придерживались традиций.
– Каких традиций? – не понял Келла. Его голос глухо звучал из-под маски Анонимуса. Кажется, он хотел сразу после церемонии смотаться. Нина – тоже. Да и мы с Антоном хотели провести время вдвоем.
– До шести вы катаетесь по городу – у вас фотосессия, – сказал поверенный, и фотограф, услышав это, закивал, как болванчик. – А после шести вы приглашены в ресторан «Сияние». Для празднования торжества, так сказать, в тесном кругу.
И, увидев наши выражения лиц, поверенный добавил со вздохом:
– Такова воля Эльзы Власовны, увы-увы.
С ней пришлось смириться.
– Неси меня на руках, – заявила Журавль перед тем, как выйти из «Дворца бракосочетания».
– Мне моя спина дорога, – не собирался надрываться Келла и первым вылетел на улицу.
– Стой! – заорала Нина ему вслед.
