– Молиться, – отвечала Ниночка дерзко, которая такие взгляды терпеть не могла. – Желательно, на коленях.
Матвей рассмеялся. Юмор этой девчонки ему всегда нравился.
– Тебе? Или о тебе? – уточнил он, держась рукой за косяк.
– О чуде, – назидательно поправила его девушка. – Потому что только оно способно сделать так, что такой навоз, как ты, понравится мне.
– Грубо, Нинка, – покачал головой Матвей. – А ты не пожалеешь об этих словах? – Алкоголь усиливал его злость. И в той же степени, в какой Журавль его привлекала, с такой же хотелось сделать ей больно. Схватить за волосы, к примеру. Или за шею.
– Я пожалею только тебя. Убирайся, – велела Матвею Нинка.
– Я тебе говорил, что ты – моя? – прошептал он.
Его рука потянулась к ней, однако почти тут же опустилась – в прихожей, щурясь от света, который проникал в квартиру с лестничной площадки, вышла сонная Софья Павловна, услышавшая шум.
– Матвей? – удивленно спросила женщина, глядя на молодого человека.
– Здравствуйте, – улыбнулся тот криво, и Софье Павловне не совсем понравилась эта улыбка.
– Что-то случилось? Почему ты стоишь в дверях?
– Мам, он уже уходит, – поторопилась сказать Ниночка.
– Я приехал узнать, дома ли Нина, – не стал скрывать правду молодой человек.
– Ниночка всю ночь была дома, – твердо сказала Софья Павловна, хоть и знала, что дочери не было – она предупредила, что окажется у Кати. Лгать она не то, чтобы любила, но на своем веку ей пришлось не раз и не два предоставлять алиби дочерям как для супруга, все-таки вернувшегося сегодня домой и сладко теперь почивавшего, так и для их многочисленных поклонников.
– Тогда я рад, – сказал Матвей и вдруг спросил весело:
– Отдадите ее за меня?
Чего-чего, а в два часа ночи такого вопроса Софья Павловна точно не ожидала. Нинку же такая ирония судьбы лишь развеселила. Черти драные! А ведь она теперь замужняя дама! Можно сказать, уважаемая матрона! И муженек рядом – затаился в комнате. Небось сейчас, как собака, все нижнее белье переворошит.
– Матвей, что с тобой? – внимательно посмотрела Софья Павловна на гостя.
– Пьяный, – хмыкнула Нина.
– От любви, – возразил молодой человек. – Выходи за меня.
– Матвей, давай, ты поедешь домой, и этот вопрос мы решим чуть позднее, – предложила женщина.
– А что его решать? – весело откликнулась Журавль. – Нужен он мне, как снеговику намордник.
Матвей внимательно и как-то нехорошо глянул на девушку. Но при матери ничего делать не стал. Извинился даже, что разбудил.
Он все-таки ушел, и уже только на лестничной площадке вдруг понял, что его так смутило – глаза у Ниночки были накрашенными. Да, на личике блестели капли воды, и от нее пахло гелем для душа, но макияж она не смыла.
Чертовка.
Однако возвращаться Матвей не стал. Лишь сделал для себя определенные выводы, решив разобраться во всем позднее. И ор, раздавшийся в квартире Журавлей, Матвей тоже не слышал. Он вышел на улицу и, прежде чем уехать, некоторое время смотрел на окна Нины. Возвращаться на бои ему не хотелось, и Матвей погнал в клуб к приятелям, надеясь, что найдет кого-нибудь подходящего на ночь.
После того, как за ним закрылась дверь, Софья Павловна так посмотрела на дочь, что та почувствовала себя неуютно.
– Если лжешь, делай это умело, – сказала женщина.
– Ты о чем, мамулечка? – улыбнулась Нина солнечно.
– Косметику не смыла, – отозвалась мать, и девушка поморщилась – и правда, забыла совсем. Плеснула в лицо для конспирации – так торопилась. Прокол!
«Надеюсь, Помоечная крыса не заметил», – подумала она с беспокойством.
– За мной, пожалуйста, – пошла в сторону гостиной Софья Павловна, и Ниночка поплелась следом за матерью. Та хоть и давала своим детям свободу действий, покрывая их, однако, если считала, что что-то выходит из-под ее контроля, становилась куда жестче, чем ее эмоциональный несдержанный супруг. Правда, случалось это редко и в основном по делу.
Женщина опустилась в кресло, и Ниночке пришлось сесть рядом.
– У тебя есть десять секунд, чтобы рассказать мне, что происходит, Нина, – сказала спокойно Софья Павловна. Она не кричала и ничем не грозила, но девушке стало некомфортно.
– Ах, мамочка, я была у Кати, мы вместе готовились к работе по информационным технологиям, но недавно вернулась, – попыталась прикинуться тюльпанчиком Нина. – Не смогла уснуть у Радовых – очередные гости пришли вместе с Томасом. Пришла, разделась, пошла в ванну, а этот придурок стал трезвонить.
– Время пошло, – не повелась Софья Павловна.
Нинка со вздохом стала рассказывать, как с одним парнем поехала в кафе на свидание и встретила там Матвея, который, видите ли, решил, что может считать себя ее парнем.
Пока мать и дочь вели задушевный разговор, Виктор Андреевич, наплевавший с высокой колокольни как на все врачебные рекомендации, так и на докторов, а потому вернувшийся в родные пенаты раньше положенного, проснулся. Увидев, что законной супруги нет под боком, дядя Витя приподнялся, пытаясь понять, куда та делась. Почему-то решив, что Соня пошла на кухню, глава семейства Журавлей вскочил с кровати, дабы уличить любимую супругу в потреблении сладостей в гордом ночном одиночестве. И вышел из спальни. Сам он после больницы хоть и был полон сил – прямо сейчас бросайся в борьбу с конкурентами, однако после гипертонического криза врачи-идиоты вместе с лекарствами прописали ему и лечебную диету, которая должна была нормализовать кровообращение и функции сердечно-сосудистой системы. Никаких ограничений в своей жизни Виктор Андреевич терпеть не собирался, тем более, ограничений в еде, однако Софья Павловна была непреклонна, и даже дома ему пришлось есть какую-то невообразимую пищу для кроликов. Никакие доказательства, что с ним все было, есть и будет в порядке, а «скорую» вызвали полнейшие кретины, на жену подействовать не могли. Дядю Витю переполняло негодование – почему он вынужден питаться какой-то мутью, а супруга по ночам ест сладости?!
Готовя пафосную речь для своей Сони, Нинкин папа вышел из спальни и направился на кухню, однако услышал вдруг какой-то странный звук – как будто бы что-то упало и разбилось. Более того сразу же после этого чуткий слух дяди Вити уловил вполне ясно чей-то мужской голос, помянувший непонятно чью матушку.
Виктор Андреевич остановился. Повернул голову. Прислушался. Жена вроде бы говорила, что сегодня Нина осталась ночевать у Радовых – делает вместе с Катей какой-то проект. Но кто тогда в ее комнате?
«Неужели, Сережка? – подумалось Журавлю-старшему, что в спальне Нины находится сын. – Небось опять, засранец, в игры свои дурацкие рубится», – вспомнилось ему, что Сергей, когда Ниночка уезжала в Москву на юридическую конференцию, прокрадывался ночами в ее комнату и включал свои сетевые игрушки. А все потому, что за ужасные оценки у него конфисковали ноутбук и планшет, а на компьютер установили пароль – дабы не сидел в нем много. Только по учебе.
