Ключ и замочная скважина.
«Я хочу делить с тобою все поровну»
«Я хочу, чтобы мое сердце мог открыть только ты»
Это было в предпоследний день нашей пражской сказки. А в последний… Последний был кошмаром.
Мы много гуляли, не отпуская рук друг друга. И когда были на Карловом мосту – это живописное место безумно мне нравилось, то решили загадать напоследок желание у статуи Святого Яна Непомуцкого. Я предложила – Антон легко согласился. Знал, что мне нравятся подобные легенды.
Вспомнив слова экскурсовода, я первой коснулась натертого до золота фрагмента барельефа статуи, на котором изображено было тело святого, и загадала желание. А потом положила руку на крест, расположенный на перилах моста и повторила его. Антон нехотя последовал за мной. О том, что он загадал, я не думала. И даже не спрашивала.
«Пусть Антон станет известным, – пожелала я про себя, на мгновение закрыв глаза, – и добьется того, о чем мечтает».
Когда я распахнула ресницы, то увидела, что он улыбается, и улыбнулась в ответ.
Из-за хмурых туч выползло вдруг январское солнце, и его косые лучи упали на площадь, освещая наши лица.
В тот момент мы не боялись прощания.
* * *
Если у Кати и Антона на новогодние праздники установилась идиллия, то в отношениях Нины и Келлы все было совсем иначе. Эльза Власовна сделала молодоженам подарок, от которого молодожены не могли отказаться – совместную поездку в загородный пансионат и проживание, как и подобает супружеской паре, в одном номере. Более того, должны были предоставить ей совместные фотографии – для подтверждения, так сказать, своей совместной жизни. Это было одно из условий договора, по которому Нина получала деньги. Келла денег не получал, но по идее, должен был получить профит в виде реванша над Журавль и ее гордостью.
Пансион был неплохим, однако почти все его гости оказались людьми в возрасте или же семейными парами с детьми, соответственно, общаться ни с кем, кроме друг друга, эти двое не могли. И вынуждены были несколько дней жить в одном номере.
В пансионат с трогательным названием «Зимушка» Нина и Келла прибыли тридцатого числа. Это была их первая встреча после бракосочетания и, честно говоря, друг друга эти двое видеть не особо желали. Келла психовал и громко вещал, что хотел провести каникулы с друзьями, развлекаясь и тусуясь, а Ниночка фыркала и говорила, что у нее были свои планы, и в них никак не входил Рылий и его общество.
Они оба ни за что бы не признались, что боялись при встрече почувствовать то самое странное чувство, которое овладело ими тогда, на лестничной площадке. Не ярое соперничество, не сжигающая дотла страсть, не ненависть, переходящая в болезненное желание, – а нечто светлое, спокойное, глубокое и теплое.
Не пепел и искры, а отблески далеких звезд.
Не неистовый закат, а нежный рассвет.
Не сверкающий огонь пожара, а ровное пламя свечи.
Это чувство для обоих было непонятным. Чужим. Пугающим. И от него нужно было бежать, как от самой большой слабости, на которую оба были способны.
Видеть друг друга этим зимним снежным вечером было непривычно.
Нинка вновь щеголяла светлыми волосами – она перекрасилась едва ли не на следующей неделе после бракосочетания. И в легкой белоснежной шубке, в пушистых варежках и высоких сапогах из светлой кожи она казалась настоящей Снежной Королевой. Да и взгляд ее был соответствующим.
Келла подстригся, хоть цвет волос его и оставался прежним. А одет был во все черное: черный удлиненный пуховик, черные джинсы, как обычно, заправленные в тяжелые ботинки на шнуровке, черные кожаные перчатки, и казался полной противоположностью Снежной Королеве, этаким темным Каем, который сам, без Герды, вырвался из ее величественного плена, но так и не смог вытащить осколок из своего сердца.
Всю дорогу до пансионата они не разговаривали, делая вид, что заняты и с одинаковым упорством таращились в телефоны.
Номер им, естественно, достался один на двоих. Находился он на третьем этаже пансионата и представлял из себя студию, отделанную натуральным деревом – из-за этого казалось, что в номере пахнет хвоей. Визуально студия была разделена на две части. На спальную зону, где находилась большая двуспальная и, надо заметить, единственная кровать, по обе стороны которой стояли квадратные тумбочки с кипой чистых полотенец на каждой. И на зону отдыха, в которой располагались мягкий диванчик, столик, мини-бар и плазменный телевизор.
– Спишь на диване, – безапелляционно велела Нинка, оглядывая номер. Он считался люксовым, однако после отелей, в которых она жила в Европе, когда отдыхала, казался никаким.
– Сама там спи, – огрызнулся Ефим, скидывая рюкзак на пол. Он, в отличие от женушки с ее очередным чемоданищем, умел довольствоваться малым.
И они стали вяло переругиваться, пытаясь решить насущный вопрос: кто и где спит. К консенсусу, правда, не пришли и, злые, отправились на ужин, только там поняв, куда попали. Своих ровесников Нина и Ефим в этом месте не наблюдали совершенно: одни сплошные семейные пары с детишками и благочестивые пожилые люди, решившие справить Новый год вдали от городской суеты. Никаких особенных развлечений в пансионате также не было, за исключением, разве что, дискотеки с музыкой восьмидесятых, бара, бассейна с саунами и спа-комплекса.
Поужинав, хмурые Келла и Нина вышли на заснеженную улицу, стараясь держаться один от другого подальше. Они неспешно шагали по территории, оставляя за собой следы и стараясь не обращать друг на друга внимания. Природа вокруг была чудесной: живописные горные склоны, сплошь белые из-за снега, высокие, упирающиеся макушками в темное небо сосны вокруг, морозный свежий воздух…
Красота переплеталась с гармонией. Безмятежность – с зимней неспешной мягкостью.
Настоящая новогодняя сказка.
Но долго находиться в таком спокойствии молодые супруги не могли.
Нинка не сдержалась первая. Незаметно взяла в руки колючий мокрый снег, слепила шарик и мастерски пульнула в впереди идущего Келлу, попав в спину.
– С ума сошла?! – заорал тот. Девушка обидно засмеялась, а он, схватив снег, попытался насыпать ей его за шиворот и напихать в капюшон. Частично у Келлы это получилось, и Журавль тотчас перестала смеяться.
– Шубу мне уделать решил? – мрачно спросила она, вытряхивая снег из капюшона. – Иди сюда, Рыло.
– Ага, лечу, – сделал вид, что бежит на месте парень. Нинку это, естественно, разозлило – шуба у нее была дорогая и любимая.
Она долго бегала за хохочущим Келлой, однако поймать так и не смогла, проваливаясь в снег едва ли не по колено. А он зато ловко толкнул ее в сугроб, из которого, правда, сам потом и доставал, потому как самостоятельно из него Журавль вылезти не могла. Едва только девушка оказалась на свободе, со всей силы пнула супруга по пятой точке, и теперь уже сама от него убегала. Ей повезло – она нашла защиту в проходившей мимо компании пожилых людей, вовремя вклинившись в разговор о дачных многолетних цветах. Келла при посторонних Королеву решил не убивать. Шел мрачно следом за всей честной компанией и угрюмо молчал, то и дело от злости пиная снег. Разговор тем временем перетек на геополитику.
