– Так сильно хочешь увидеть своего муженька? – решила немного поиздеваться над подругой я.
– Хочу, чтобы он меня увидел, – подмигнула мне Нинка. Перед тем, как выйти в скайп, она унеслась в свою комнату и вернулась пятнадцать минут спустя соблазнительная и роковая, как Клеопатра. Она сделала мейк, особенно ярко выделив губы, распустила волосы и надела черного цвета бодисьют с длинными рукавами и треугольным глубоким вырезом. Наряд был непрозрачным, выглядел просто, но при этом подчеркивал изгибы и округлости ее тела. Подруга знала, что надевать.
– Хочешь соблазнить бедного Келлу? – с улыбкой спросила я.
– Пусть думает обо мне. В режиме нон-стоп, – уверено тряхнула волосами Нина, садясь рядом со мной в соблазнительную позу.
Антон сразу согласился на разговор и был так любезен, что даже позвал Келлу, сказав другу, что по нему скучает Демоница. Они сидели в просторной гостиной, совмещенной с прихожей и кухней, за барной стойкой, и обзор камеры их ноута, который парни поставили на стойку, был широким: мы с Ниной видели часть комнаты, лестницу и входную дверь. Изредка мимо барной стойки проходили то Рэн с гитарой, то Фил в обнимку с какой-то девушкой, то двое каких-то незнакомых парней с татуировками на руках. Все они, видя, что Келла и Кей разговаривают по скайпу, махали нам или что-то кричали. Единственный, кого я не видела – так это Арина. Но значение этому не придала.
Естественно, весь разговор Келла таращился на Ниночку голодным взором, явно веселя Антона, правда и сама подруга задумчиво поглядывала на синеволосого – разговаривать он пришел без майки, демонстрируя свету, а, заодно и супруге, широкие плечи и сильные руки, под украшенной татуировками кожей которых перекатывались мышцы. В общем, эти двое друг друга явно стоили. Они так, правда, не считали, и все время ругались, несколько раздражая нас с Антоном – мы привыкли спокойно говорить по скайпу. По взгляду Тропинина я поняла, что на подобное он больше не согласится. Однако спустя полчаса ситуация вроде бы разрядилась, и общение пошло более плавно и почти дружелюбно.
– Давайте, выпьем за что-нибудь! – предложил весело Келла, заранее поднимая стакан с виски со льдом. Антон без слов поднял свой, глядя при этом только на меня, и я точно знала – за что он будет пить, вернее, за кого. И улыбнулась – только ему.
– У нас только сок, – сказала я, беря в руку стеклянный высокий стакан. Сок был виноградным и походил на вино. Ну, или на кровь – как заявила пересмотревшая ужастиков Нинка. После этого они еще минут пять спорили с Антоном, который утверждал, что только дурак может спутать кровь с соком. Попутно выяснился факт, что кровь Тропинин пробовал – не человеческую, но все-таки.
– Я рок-звезда, – сказал он насмешливо. – Мне можно все. За что пьем?
– За Интернет! – провозгласил Келла.
– И вирт, – встрял проходивший мимо барной стойки Рэн. – Вы гитару мою не видели?
Гитару, как оказалось, утащил Фил, дабы сыграть своей чудесной спутнице и разъяренный Рэн пошел наверх к брату – отбирать инструмент.
Келла, прислушиваясь к крикам сверху, хохотнул и вновь наполнил свой стакан.
– Алкаш, – поморщилась Журавль, перекидывая ногу на ногу с таким расчетом, чтобы у Келлы перехватило дыхание. – Слушай, Рылий, а ты не боишься спиться к годам тридцати пяти?
– Не боюсь, – тотчас окрысился тот. – А ты не боишься, малышка, что тебе длинный язычок отрежут?
– Рыло драное.
– Стерва.
– Чмо шерстяное.
– Дичь птичья.
И они принялись перекидываться все более и более яркими эпитетами. Кажется, оба находили в этом странное удовлетворение, не понятное ни мне, ни Антону. И словно забыв о нас.
– Любимая, – сказал Антон вдруг, болтая виски в своем стакане и вновь глядя только на меня – пусть даже между нами были тысячи километров расстояния, но я кожей чувствовала его взгляд.
– Любимый, – ответила ему я, поняв точно, что он от меня хочет.
– Нежная, – продолжал Антон, поставив локти на стойку.
– Ласковый, – улыбнулась я.
– Моя малышка.
– Мой мальчик.
Услышав нас, Нинка и Келла зависли. И все-таки замолчали. Мне стоило больших усилий не рассмеяться.
– Что за передоз ванили? – поинтересовался синеволосый, глядя на друга, сморщив лицо, как от лимона.
– Тебе плохо, подруженька? – вопрошала Нина, уставившись на меня едва ли не с суеверным страхом. – Он заразил тебя своим сумасшествием?
– Мне хорошо, – возразила я, почувствовав острое желание поцеловать Антона, который был так близко и так далеко одновременно. Я смотрела на его губы и почти наяву чувствовала, как они касаются моего лица и шеи. Щеки закололо, и дыхание стало глубоким, и я едва прогнала прочь от себя подобные мысли.
– Раз вы решили поиграть в любовные игры, почему бы этого не сделать и нам? – поинтересовался Тропинин. Не знаю, что было на душе у него, но он вдруг надавил ладонью на острый угол стойки, намеренно делая себе больно.
– Какие игры? – вызверился Келла. – Она меня бесит! Ты слышал вообще, она меня обзывает!
– Тебе же это нравится, – спокойно заметил Кей.
– Если нравится, я тебя хоть с утра до вечера смогу обзывать, – встряла Ниночка и добавила весьма ехидно:
– Скотина. Тебе уже хорошо, или надо обзываться покрепче?
– Завали, – велел Келла совсем не по-джентльменски. Но мне показалось, что он что-то начинает понимать в их взаимоотношениях с Журавлем.
– Знаете, чем наша любовь отличается от вашей? – вкрадчиво спросил Тропинин и сказал: – Я могу всему миру сказать, что люблю эту девушку, – Кей сделал то, чего я не ожидала – сложил пальцы в виде сердца, отправил его в сторону камеры и подмигнул мне. Я вновь рассмеялась. И сделала вид, что поймала это виртуальное сердечко и прижала его к себе – к левой стороне груди.
– Поэтому ты прячешь Катьку от фанатов, – хихикнула Нинка.
– Это вынужденная мера. Но я не боюсь сказать о ней. О себе. О нас, – ответил Антон.
– То есть я трус, чувак? – схватил его за ворот футболки Келла, которого, кажется, за эти минуты довели до ручки. На заднем плане кто-то из незнакомых парней поинтересовался на английском, не собрались ли они драться, и если собрались, им лучше выйти на улицу, чтобы ничего не сломать, как в прошлый раз. Что за «прошлый раз» я понятия не имела, но подозревала, что это тогда, когда Антон запер Келлу и Рэна в кладовке на полтора часа. Я хотела, было спросить об этом Тропинина, который, ухмыляясь, говорил что-то синеволосому другу, однако сделать этого не успела. Я увидела, как входная дверь открывается, и в дом заходят двое: высокий парень с темными черными волосами с чемоданом в руке и эффектная девушка в алом пальто, очень похожая на него. Его лицо – бесстрастно, почти равнодушно. Ее – украшает надменная улыбочка. Густо подведенные глаза тотчас отыскали в гостиной Антона и остановились на нем, прожигая его спину, а он пока еще не видел ту, которая смотрела на него, но улыбаться почему-то перестал.
