Келла, однако, отстранился вдруг, хотя это и далось ему с трудом.
Он выпустил из пальцев пряди ее волос, убрал ладонь с ее тонкого предплечья, которое с силой сжимал, и даже взгляд отвел от расстегнутой им лично куртки, больше похожей на кожаный тонкий пиджак, под которым пряталась блузка из воздушного полупрозрачного материала.
Блузка раздражала, и ее хотелось бы разорвать, но Келла сдерживал себя. Все, что он сделал – расстегнул первые три пуговицы подрагивающими от нетерпения пальцами и коснулся губами нежной кожи.
К тому же порванную одежду Демоница не простит и отомстит изощренно.
– Еще, – весьма недовольно шепнула Нина и потянула его к себе. Глаза ее блестели из-под темных густых ресниц, и хотелось продолжения, а ее вот так взяли и обломали. Так обламывать любила она сама.
Келла улыбнулся. Понял точно, что ей нравится.
– Завис, что ли? – процедила Нина сквозь зубы, переводя дыхание.
– Хватит, – все-таки сумел сказать Келла и добавил с триумфальной усмешкой: – Будешь послушной девочкой – получишь еще.
С этими словами он, довольный, что уел, наконец, эту наглую девицу, вышел из машины, напевая что-то, и достал из багажника сумку.
– Смертник, – проговорила Нина яростно, понимая, что ее обманули.
– До завтра, кроха, – помахал ей барабанщик, открывая подъездную дверь. – Отлично выглядишь!
Однако зайти просто так в подъезд ему не удалось. Ниночка умудрилась незаметно шмыгнуть следом за Келлой и положила ему руку на плечо прямо перед лифтом.
– Ты меня пугаешь, – вздрогнул от неожиданности парень.
– Я сама себя пугаю, – сказала Нина угрожающе. – Иди сюда, козел. Попробуешь сбежать еще раз – пожалеешь.
На этот раз остановиться Келла не мог – объятия девушки пленили его с такой силой, что хотелось кричать, разбивая тишину на осколки. Он, выронив сумку, прижимал ее к себе почти с отчаянием, чувствуя, что внутри все натянуто, как струны, – того и гляди, они порвутся под ее пальцами, которые касались его обнаженной кожи под футболкой.
Губы обоих налились жаром, как будто бы целовали они раскаленную красную воду, и щеки пылали румянцем, и мышцы светло от нетерпимого напряжения. В головах царил легкий снежный иней, под которым плавали обрывки невоплощенных еще фантазий.
Оба словно впали в транс, ничего не замечая вокруг, кроме губ и рук друг друга. И даже чуть не оставили сумку в лифте – так были заняты один другим.
Они еще долго целовались у двери, и Нина, заставив Келлу спиной опереться о стену и закрыть глаза, то нежно, почти невесомо касалась его, то заставляла вздрагивать от внезапных укусов – ей нравились перепады, и от легкости и плавности хотелось нестись на головокружительной скорости к властности и жесткости, крича его имя.
– Моя, – выдохнул Келла, не соображая, что делает и что говорит.
Спорить Нина не стала – ее губы были заняты обжигающим поцелуем, но лишь одно прикосновение, и Келле стало понятно, что это он – ее.
И сейчас он был не против этого.
В какой-то момент они поняли, что им просто жизненно необходимо попасть в квартиру, чтобы продолжить уже там, и Келла, отвечая на рваные поцелуи Нины и не отпуская ее талии одной рукой, открыл дверь, с трудом найдя ключи. В коридоре он насторожился и внезапно легонько стукнул сжатым кулаком по дверному проему.
– Таня, – одними губами сказал парень, слыша звук воды в ванной комнате.
И Нинка тотчас поняла, как ненавидит эту Таню, которая посмела быть в нужном месте в ненужное время.
– Не поймет, – только и сказала она и потянулась к нему.
Однако Келла ошибался. Дома у него была не Таня, вернее, не только Таня. Не успела Нина обнять парня, как из гостиной вдруг вышла невысокая, чуть полноватая женщина с темными короткими волосами и в очках. Выражение лица у нее было учительское, строгое, но на лице тотчас появилась теплая улыбка, едва она увидела парня.
– Ефим! – радостно воскликнула она.
Тот отлепился от Нины, которая тотчас повернулась полубоком, торопливо застегивая блузку, и обнял женщину. На глазах у нее появились слезы.
– Привет, ма, – бодро отрапортовал парень, отстраняясь и с улыбкой глядя на мать. – Я скучал! Эй, ты чего? – посмотрел на нее Ефим и растерялся даже. – Плачешь, что ли?
– Не плачу, – отмахнулась та сдавленно. – Просто соскучилась. Совсем недавно ты мне был по пояс, а вон уже какой вымахал. – И она погладила сына по небритой щеке.
Нинка, справившаяся с пуговицами, поправила растрепанные волосы и теперь скромно стояла у двери и не подавала никаких признаков жизни. Однако внутри девушка ужасно бесилась – как бы ни обзывала она Келлу и что бы про него ни говорила, ей до ужаса хотелось увидеть его и повторить то, что происходило между ними в пансионате. А ее так обломали – дважды.
– Кто пришел? – прогудел чей-то низкий зычный голос. И в прихожей появился высокий статный мужчина с коротко стриженными волосами, резкими, но приятными чертами лица и цепким взглядом. По всей видимости, это был отец Келлы.
Ефим был неуловимо похож на него: одна фигура, один рост, похожие черты лица.
– Сынуля! – распахнул мужчина объятия.
– Батюшка! – в тон ему отвечал Келла – видимо, это было какое-то особенное шутливое семейное приветствие.
Отец и сын крепко обнялись. Мужчина хлопал его по плечам и говорил что-то, женщина улыбалась, а Нинка смотрела на них с кислым выражением лица.
«Приехали», – думала девушка, у которой внутри все дрожало от желания быть с этим овцебыком, а тут, откуда ни возьмись, появилась его семейка.
Она уже заранее ненавидела их всех: и матушку с батюшкой, и сестричку.
– А это кто? – обратила, наконец, внимание на Ниночку мама Келлы, хотя, кажется, понимала, кем может приходиться ее сыну эта высокая голубоглазая блондинка, с которой он только что целовался в прихожей.
Девушка тотчас приветливо улыбнулась.
– Моя невеста, – провозгласил Келла. – Прошу любить, не жаловаться и не убегать.
– Ах, Нина! – воскликнула женщина. – Ефим про вас столько говорил! И фотографии присылал. Но вживую вы куда красивее.
– Спасибо, – ангельским голоском отвечала Ниночка.
– Рад вас видеть, – сказал отец Келлы, внимательно разглядывая будущую невестку. – Александр Михайлович. Отец этого обалдуя.
– Очень приятно. Ефим много про вас рассказывал, – продолжала Нина играть роль ангела.
– Как я его в детстве лупил? – расхохотался мужчина.
– Как вы сделали его человеком, – лучезарно улыбнулась девушка, а Келла только поморщился. В детстве отец его действительно наказывал строго. И было за что.
– Саша, – с укоризной одернула его супруга. – Что Нина о тебе подумает. Милая, проходите, вместе пообедаем.
