Раиса подняла на нее заплаканные глаза:
– Кем положено?
– Кто ж знает? Богом… высшими силами.
– А если я больше не могу?
– У человека всегда есть запас терпения…
Молодая женщина схватила ее за руку и прошептала:
– Скажите, вам не страшно в этой квартире?
– Мне? Нет, я не из пугливых. Всю жизнь одна, ко всему привыкла. А чего тут бояться-то?
Раиса молча показала пальцем в сторону гостиной.
– Здесь бродят тени мертвых…
* * *
Матвей из «Вымпела» примчался на Ботаническую, и они с Астрой допоздна гадали, кто из Ракитиных – убийца.
– Может, мы зря зацикливаемся на членах семьи? – задумчиво произнес он. – А Провоторов? А молодой человек, с которым Нелли тайно встречалась? Заметь, никто из Ракитиных не знает о его существовании.
– Или помалкивает.
– А домработница? Нелли запросто открыла бы ей дверь…
– Ты еще скажи, Синельникова.
– Вдруг их что-нибудь связывает?
– Как пенсионерка с больными ногами проделала бы путь от своего дома до улицы Вавилова? Она даже в магазин не выходит.
– Она не прикована ни к постели, ни к инвалидной коляске, ради такого случая могла и такси вызвать. Велела остановить машину в соседнем дворе и…
– Тебя несет, – хмыкнула Астра. – Мы поменялись ролями. Обычно я даю волю фантазии, а ты меня останавливаешь.
После ужина она созванивалась с Борисовым, который обещал периодически сообщать, как идет дело у криминалистов.
Следствие топталось на месте. Знакомый оперативник, который был кое-чем обязан начальнику службы безопасности «Юстины», согласился держать того в курсе в обмен на интересующую органы информацию по тому же убийству. Подобное неофициальное сотрудничество, хоть и не поощрялось, зато служило на пользу и тем, и другим.
В квартире были обнаружены отпечатки пальцев по крайней мере трех человек, исключая саму хозяйку, домработницу и членов семьи: брата Леонтия, который заходил к ней в последнюю неделю, и мачехи погибшей. Пальчик Раисы Ракитиной остался только на шкатулке с Вавилонской башней, что подтверждает ее объяснение.
– А другие отпечатки на шкатулке нашли? – спросила Астра.
– Нашли. Кроме мачехи и Нелли, шкатулка побывала в руках еще какого-то человека. Его личность пока не установлена.
– Жаль…
– Убийца мог орудовать в перчатках, – оговорился Борисов. – Так что «пальцы» – не доказательство. Кстати, отпечатки Нелли были только на внутренней стороне крышки.
– Как это?
– Думать надо…
– Может шкатулку протерли только снаружи?
– Кто, убийца? Тогда бы на ней вовсе не было следов.
– А на пепельнице отпечатки есть?
– Смазанные… Если пепельницу и протирали, то наспех.
– Зачем убийце протирать пепельницу, раз он или она были в перчатках?
– В том-то и вопрос. Скорее всего, пепельницу во время уборки протерла домработница… или сама Нелли. По словам домработницы, Нелли просила ее делать уборку в квартире два раза в месяц. За отдельную плату.
Зная дотошность Астры, Борисов подошел к делу со всей тщательностью. Он вспомнил лицо оперативника и не сдержал смешка. Парня явно удивили вопросы о таких подробностях. «Вы знали погибшую?» – не утерпел тот. Борисов сослался на заинтересованность компании, где работала убитая женщина. Они-де готовы на дополнительные затраты, лишь бы преступник не ушел от наказания.
«Запутанная история, – сказал оперативник. – Пока никаких серьезных зацепок. Есть парочка подозреваемых, но улики шаткие. Мотив тоже не просматривается. Ревность, ограбление… пока фифти-фифти. Бывший жених этой дамы напрочь отрицает свою вину. И время – на его стороне. С тех пор, как они разошлись, прошло больше года».
Борисов разделял его точку зрения.
– Какой ваш интерес в этом, Астра Юрьевна? – спросил он. – Хотите уголовный розыск обскакать или что-то личное?
– Тренирую извилины!
– Ну, бог в помощь…
Разговор с Борисовым поверг ее в уныние.
– Одно сочетание слов «отпечатки пальцев» нагоняет на меня тоску, – призналась она Матвею. – Криминалистика – не моя стихия! Я хочу в чужой замысел проникнуть, понять, что движет человеком, чем продиктованы его поступки. Какой бес толкает его под руку? Этот-то бес сидит в каждом? Или есть люди безгрешные?
– Мысли к делу не пришьешь! – возразил он.
– И не надо. Я ведь не общественный обвинитель. Для меня главное – разоблачить зло…
Ее беспокоила судьба Раисы Ракитиной.
– Две жены профессора уже на том свете, – меланхолически вымолвила она. – Очередь за третьей? А если ее убьют до того, как мы вычислим злоумышленника?
– Или она кого-нибудь убьет… – усмехнулся Матвей.
– Еще один труп будет на нашей совести.
– Я бы так вопрос не ставил! При чем тут наша совесть? Мы – не ангелы-хранители.
Астра принялась зажигать свечи – одну за другой. Они стояли повсюду: на столах, на тумбочках, на полках…
– В древнем Вавилоне свечи зажигали, чтобы отгонять злых духов, – объяснила она, зевая. – Давай последуем их примеру. Ты идешь спать?
– Не могу. Взял часть работы на дом. Придется посидеть над чертежами. Мы целый день колесим по городу, а у меня горит срочный заказ.
– Ладно, я в ванную…
Он с завистью проводил ее взглядом. Виски ломило от усталости, глаза слипались. С каким наслаждением он сейчас завалился бы в кровать, вместо того чтобы корпеть над бумагами.
Она включила воду, а он разложил на столе чертежи, от одного вида которых клонило в сон. Заставил себя углубиться в работу. Не абы какая тренировка воли! Постепенно расчеты увлекли его…
– Ты не поцелуешь меня на ночь? – прошептала ему в ухо Астра, обдавая запахом цитрусового мыла и крема.
Ее влажные волосы щекотали ему щеку. Он послушно прижался губами к ее теплой после душа коже.
– Вместо тебя со мной будет Альраун…
Ложась спать, Астра брала с собой мандрагоровый корешок в виде человечка – домашнего божка Альрауна, – так ей было спокойнее. Сны – это не просто ночные фантазии. Это путешествие в соседнюю реальность, где все похоже на явь и вместе с тем имеет существенные отличия. Связь между сном и явью зыбка, словно утренний туман…
В спальне тоже горели свечи. В красноватом полумраке за их трепещущими язычками чудились лики крылатых карликов, уродцев с огромными ушами и выступающими вперед клыками, они тянули к огню скрюченные пальцы, которые удлинялись и удлинялись, пока не касались пламени… Карлики с отвратительным писком отдергивали руки и приплясывали от злобного возбуждения…
