— Анна…
— Да, я все знаю, не беспокойся. Просто прошу тебя, звони мне хотя бы раз в день.
Она бросила быстрый взгляд на мужа. В легком черном свитере, черных джинсах и черных солнцезащитных очках. Она попыталась улыбнуться.
— Или хотя бы присылай СМС.
— Конечно, девочка моя. Спасибо тебе.
— Не за что.
Она подъехала к зданию Гардермуэна, снизила скорость и направила машину ко входу в ВИП-зал.
— Ты будешь один в зале и сейчас, и по прилету, я договорилась. Сдай весь багаж, в самолете уже есть все необходимое. Там также есть смена одежды.
— Я полечу в этом.
Мартин на какую-то долю секунды почувствовал необъяснимую потребность воспротивиться четкому расписанию, придуманному Анной. Но это желание тут же улетучилось. Ведь только благодаря жене его жизнь была избавлена от всех бытовых проблем. Так что он мог думать только о своей музыке и творчестве. Хотя он уже и не должен был о них думать. Это был его последний «творческий побег», Мартин это осознавал и собирался им воспользоваться на полную катушку.
Анна остановила машину — мощный «Кадиллак Эскалейд» — возле входа в ВИП-зал. Мартин опередил ее и сам достал чемодан из багажника.
— Я постою с тобой, пока ты пройдешь проверку безопасности.
— Нет. — Мартин мягко остановил ее. — Не надо. Я не хочу сейчас прощаний. Я скоро вернусь. Прости, что улетаю. Я, наверное, трус.
— Перестань. Ты не должен этим заниматься. — Анна мягко остановила его. Прижалась к мягким губам, вдохнула знакомый горьковатый запах. — Я люблю тебя.
Мартин зарылся лицом в мягкие волосы жены, глубоко вдохнул. И быстро пошел к ВИП-залу. Все проверки он прошел за несколько минут — его прекрасно знали и любили. Самолет был готов к вылету. Машина подвезла его прямо к трапу. Войдя в самолет, Мартин кивнул стюардессе и пилоту. Они молчали. Этот экипаж всегда работал с ним на его собственном Falcone 50.
— Добрый день, Хельга, как ваши дела? Как сын? Уже пошел в школу?
Стюардесса лучезарно улыбнулась, ей было очень приятно внимание Мартина, она и представить не могла, что он помнит о таких вещах, как наличие у нее сына.
— Да, все в порядке, спасибо.
Улыбнувшись женщине, Мартин прошел в салон и сел в кресло, обтянутое мягчайшей телячьей кожей бежевого цвета. Он ценил комфорт. Нажав на кнопку в подлокотнике, открыл бар, достал из него бутылку минеральной воды без газа. Тут же рядом появилась стюардесса с хрустальным стаканом в руках. Аккуратно взяла бутылку из его рук и перелила ее содержимое в стакан (из бутылок Мартин никогда не пил). Передав стакан Мартину, она испарилась.
Мартин закрыл глаза. Он думал об Анне. You know me under skin, you’ve seen me deep within, — пришли на ум строчки из хита, который он написал ко дню, когда предложил ей жить вместе. Анна тогда плакала от счастья. А он чувствовал себя прекрасным принцем из сказки.
Пилот завел двигатели. Мартин пристегнулся. В вопросах безопасности он всегда был дотошен. Даже запретил экипажу грузить алкоголь на борт — раньше он путешествовал на этом самолете с группой, и кого-нибудь частенько тянуло на спиртное. А от их подвигов после обильного возлияния Мартину становилось просто тошно. Он боялся, что они приведут к беде. Он вообще ужасно не любил, когда что-то нарушало его покой. Но этот полет обещал быть идеальным — тишина, полная тишина, как будто жизнь замерла где-то между небом и землей. Чистая вода, швейцарская, с талых ледников. И безмолвный экипаж.
После взлета Мартин попытался посмотреть кино, но ничего не понравилось. Он не любил современные американские фильмы — смысла там оставалось все меньше, а спецэффектов все больше. Анна позаботилась о книгах в самолете, зная его вкус, выбрала популярную новинку. Книгу, которая второй месяц лидировала в списке европейских бестселлеров.
София Романо. Мартин с тоской посмотрел на обложку. Лучше бы Анна положила что-нибудь посерьезнее. Что-нибудь про Восточный Тимор или леса Амазонки. Он уделял очень много времени этим проблемам, и благодаря ему о Восточном Тиморе узнали во всем мире, а борец за права этого крошечного государства даже получил Нобелевскую премию мира. Леса Амазонки заинтересовали его сравнительно недавно, но он собирался сделать все возможное, чтобы остановить их вырубку.
Мартин обожал природу. Нет, даже не так — он боготворил ее. В детстве, гонимый и не понятый одноклассниками, он очень много времени проводил в одиночестве, выращивая орхидеи в небольшом заброшенном флигеле, который отец хотел снести, но Мартин уговорил отдать ему. Он сам задраил все дыры в деревянных стенах, максимально их утеплил, а на день рождения попросил у родителей специальные лампы, с помощью которых ему удалось оборудовать некое подобие зимнего сада. Когда первая рассаженная им орхидея выпустила цветок — слабый и хилый, — он впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему счастливым. Конечно, этот маленький флигель не шел ни в какое сравнение с тем роскошным зимним садом, который он оборудовал в новом доме в Осло. Но, кажется, в этом зимнем саду он никогда не был так счастлив, как тогда, во флигеле.
А эти первые восторги от путешествий! После того как его дебютный сингл стал всемирным хитом, а новаторский клип — новым словом в музыкальном мире, на заработанные деньги он поехал в ЮАР. Почему именно ЮАР, он и не мог вспомнить. Скорей всего, потому что ему, скромному норвежскому парню, Южная Африка казалась невероятной экзотикой. Он провел в этой стране четыре месяца, полностью раздавленный величием природы и восхищенный бережным отношением к ней местных жителей. Когда он впервые попал в парк львов, он заплакал. Там были животные, которых волонтерам удалось освободить из частных зоопарков Восточной Европы. А также те, кого не добили на охоте любители острых ощущений, толпами приезжающие в ЮАР, чтобы найти недоступные в цивилизованном мире удовольствия. Они стреляли во львов, но не убивали их. Мартин не знал, кто были те выдающиеся люди, которые каким-то невероятным способом находили раненых животных и привозили их в этот парк, но он был убежден — жизнь этих людей имеет куда большее значение и вес, чем его собственная. Первое пожертвование, которое он сделал в пользу природы, было именно в южноафриканский парк львов. Он пожелал остаться анонимом, хотя тогда еще никто и понятия не имел, кто он такой. Но Мартин не сомневался: еще немного — и о нем заговорит весь мир. Он всегда четко видел свое будущее. Знал, что стоит ему заняться музыкой — и он станет суперзвездой. Знал, что если он поднимет вопрос Восточного Тимора, о нем все заговорят. Что если он решит есть только хлеб из спельты, то этим хлебом увлечется вся Норвегия. Знал, что будет с Анной и у них родится дочь. Единственное, чего он не знал, — это какой будет его жизнь после ухода с музыкального олимпа.
В своем будущем он видел Анну, видел Ленне, видел всех своих детей. Но он не видел себя, словно его и не было. Было его тело, тело стареющего мужчины по имени Мартин. Это тело больше не занималось музыкой — в мире столько дел, а времени так мало. Столько всего предстоит сделать. Зачем ему очередной хит, начинающийся с ре-бемоль? В этой новой неизвестной жизни он ему совершенно не нужен.
