Зашёл к священнику и спросил его, как пройти к чехам.
– Ой, уходите скорее… Мать, дай хлеба и чаю. Тут всюду красные. Уходите, Бога ради.
Взяв поданный мне хлеб, я поскорее ушёл опять в лес. Иду лесной дорогой, никого не встречаю. Вижу, идёт молодой крестьянин с ружьём и собакой. Я растерялся и пустился бежать в лес. Встречный кричит мне:
– Дядя, дядя, не бойтесь. – Смеясь, он подошёл ко мне. – Я сам таков же, как и вы.
Объяснил мне, что он видал меня ранее в одной из деревень. Сказал, что он не одинок, но что многие местные жители подкарауливают красных. Мы разошлись.
Ночевал я или в разных деревнях, или чаще в лесу. Однажды, ночуя в сене, услышал возле себя какое-то пыхтенье. Выглянул – волк. Я испугался и крикнул. В свою очередь, испуганный моим криком убежал и волк.
Ночуя в лесу, в деревни заходил за пищей. Редко искал ночлега. Идти дальше было опасно. Кружился около одного и того же места; многие из окрестных жителей меня уже знали в лицо.
Однажды зашёл к крестьянину спросить хлеба. Вошёл в избу и вижу, как женщина, по виду интеллигентная, покупает творог, молоко, яйца, хлеб. Меня это заинтересовало, и я спросил, для кого же она покупает.
– Покупаю для мужчин, – отвечала она тихонько. – Со мною идут трое, между ними и мой муж. Мы убежали, теперь пробираемся к чехословакам. На меня, как на женщину, не так обращают внимание.
– Нельзя ли и мне присоединиться к вам? – спросил.
– Отчего же, я сейчас ухожу к мужчинам: они сидят в лесу. Вы немного подождите и тоже идите.
Я так и сделал. Зная лес, я скоро нашёл их. Они были уже предуведомлены и манили к себе знаками. Я спросил о цели путешествия. Отвечали, что идут к чехословакам, сказал, что иду туда же, но не знаю дороги. Они предложили мне идти вместе с ними и объяснили, что у них есть план: пользуясь отступлением красных, пройти в разрыв фронта. Хотели они сделать это в тот же день.
– Но имейте в виду, что нам, может быть, придётся бежать. Помните, что через два-три дня можно будет пройти совсем легко.
Последнее замечание было вызвано тем обстоятельством, что я производил впечатление человека много старше своих лет: у меня была огромная борода; к тому же тюрьма и жизнь беглеца меня изнурили.
Высказанное ими мнение, что через короткий срок можно будет пройти без затруднения, остановило меня от присоединения к ним. Впрочем, брало и сомнение – не красные ли они.
Сапог у меня не было уже давно – разбились совершенно. В одном доме дали лапти, в другом – онучи и оборки. Всё это получил в подарок.
Однажды И… у которого я чаще всего бывал в доме (в деревне Н.), сказал мне:
– Вас уже все здесь узнали: говорят, что вы или профессор, или богатый священник.
– Что же делать? – спрашиваю я.
– Отдайте пальто и наденьте крестьянскую одежду.
– Я давно хотел это сделать, да не знаю, как. При этом разговоре присутствовал женатый сын И.
– У меня есть лишняя поддёвка, – сказал он.
Я обрадовался, надел на себя поддёвку, отдал молодому человеку пальто. Он долго отказывался, но, в конце концов, согласился взять его. Дали мне крестьянскую шапку, подпоясали кушаком, засунули за пояс топор и я, уподобясь по внешности крестьянину, стал чувствовать себя увереннее.
Как и прежде, блуждал в лесу около деревень. Ночевал то в лесу, то в деревнях. Отношение крестьян всё время было отличным. Побывал в бане. И сам попарился, и одежду освободил от насекомых. Кроме пара, для этого употреблял ещё берёзовый дёготь, обмазав им на себе поддёвку, всё тело. Насекомые пропали совершенно.
Зашёл однажды в избу, хозяева которой оставили обедать. Пришёл мужчина с той же просьбой, как и я: хлеба, но на троих.
– Где же остальные? – спросил хозяин. – Пусть идут сюда, не боясь.
Те пришли, поели. На вид они мне показались подозрительными. Я спросил их, куда они идут.
– Мы пробираемся к белым, – был ответ.
– Не возьмете ли вы меня с собой? Я такой же беглец, как и вы.
Они переглянулись.
– Отчего же, пойдёмте.
– А вы надеетесь пройти через фронт? – спросил я их.
– Надеемся, и в скором времени. Но я всё-таки не решился идти с ними: очень уж они походили на красноармейцев-перебежчиков.
Во время блужданий по лесам, когда, бывало, завидишь встречного, то стараешься свернуть от него в сторону. То же самое, обыкновенно, делал и встречный. Случалось, что уклоняясь друг от друга, в лесу нечаянно встречались лицом к лицу. Потом, разговорясь, удивлялись, зачем убегали друг от друга.
Наступает уже глубокая осень. Холод и сырость заставляют искать возможности поскорее достигнуть цели.
Однажды встретился я с молодым человеком, с которым я ранее встречался в лесу: он был с ружьём и с собакой. Он посоветовал мне идти, сказав, что пробраться к чехам теперь вполне возможно. Указал он мне и путь, которым легче всего пройти.
На другой день молодой И. проводил меня в деревню, версты за четыре. Там спросили, нет ли поблизости красных. Сказали, что красноармейцы повсюду, что все дороги тщательно ими охраняются. Часто они заходили и в деревни. Дело было к вечеру, и я решился вернуться назад, в деревню Н., несмотря на настояния моего спутника. Оставаться ночевать в деревне – тоже побоялся. Решил идти обратно, в деревню Н., но по пути где-нибудь заночевать. Все в деревнях знали, кто я. Так, например, когда я проходил деревней, то один крестьянин звал меня на ночлег, крича полным голосом:
– Узнал что. Иди сюда ночевать: в поле холодно.
Хотя погода стояла действительно холодная, но я всё же не решился ночевать в деревне. Поблагодарил, но отказался.
Стало уже сильно темнеть, но ночлега себе я ещё не выбрал. Случайно набрёл на большую кучу соломы. Влез наверх, раскопал кучу, зарылся в солому; пытался заснуть, но вместо того, пришлось скорее вылезти из соломы: она оказалась сырой, а на дворе был небольшой мороз. Лёжа в соломе, я начал коченеть от холода. С трудом вылез из кучи, стал бегать, чтобы согреться. Рано утром идёт домой мой провожатый, заночевавший в деревне. Вместе с ним я вернулся к его родителям. От ходьбы я согрелся и пришёл в дом, чувствуя себя много бодрее. Поставили самовар, уговаривали раздеться и лечь спать на полати. Я лёг, но не разделся, а разул только ноги. Самого хозяина не было дома: он ушёл в волостное правление.
Не успел я задремать, как слышу встревоженный голос:
– Дядя, красноармейцы скачут.
Выглянул – действительно скачут шестеро красноармейцев. Быстро обулся, выбежал во двор, схоронился. Когда они проскакали, то я, прячась, с опаской ушёл в лес.
Таким образом, я спасся. Дом, в котором я находился, стоял на краю деревни. Красноармейцы приезжали сделать обыск, и я был уверен, что начнут обыскивать с нашего конца. По счастью, обыскивать стали с другой стороны деревни.
