В первой бричке ехал Фирсов – узнал его Петр, во второй – помощник кассира Тарханеев, верхом на лошадях – стражники. Ермаков надеялся, что все обойдется мирно: «Припугнем стражников – и порядок…»
Не обошлось. Стражники сразу же заметили вооруженных людей в масках и подняли стрельбу. Выхватил револьвер и Фирсов. В схватке он был ранен.
В результате этой боевой операции в кассу партийного комитета поступило 12 400 рублей. Часть из них пошла на нужды подпольной типографии, а большая часть – на закупку оружия в Финляндии.
Пистолет системы маузер, лучшей по тем временам, № 161474
[367] комитет вручил Петру Ермакову.
Полиция долго разыскивала участников операции на Ключевской дороге. И, кажется, напала на след. Несколько верх-исетцев угодили на допрос. Был вызван и Ермаков, но отпущен за неимением улик.
Однако ненадолго. Вскоре Петр Ермаков был арестован и заключен в городскую тюрьму.
История этого ареста такова.
В Екатеринбурге прошла тяжелая полоса репрессий. Были арестованы Мария и Анна Бычковы, Анатолий Парамонов, Иван Кириевский, Вера Сабанеева, Александр Минкин, Галина Рядкина и многие другие. Конечно, не обошлось без провокатора. Кто? Подозрение пало на Николая Ерина, по партийной кличке «Летний».
Посоветовавшись с немногими теми, кто остался на воле, Ермаков и его товарищи решили следить за Летним.
Летний жил на Арсеньевском проспекте. Постоянно – и днем, и вечером – кто-то из друзей, а то и оба вместе дежурили неподалеку от его дома.
Однажды заметили: вышел Летний и спокойно, будто разгуливая, пошел по направлению к Солдатской улице. Друзья сразу смекнули: на Солдатской живет жандармский ротмистр… А ну глянем!
Ерин-Летний подходил уже ближе к дому, когда оттуда вышел жандарм. Они встретились, и Ерин быстро передал ему что-то. Сомнений больше не оставалось.
– Нужно кончать, и немедленно, – решительно сказал Ермаков.
(«Тяжелый был момент, – вспоминал он впоследствии. – Нестерпимо плохо было от осознания того, что перед тобой предатель. Еще вчера ты считал его человеком, считал своим…»)
– Нужно кончать немедленно, – повторил Ермаков.
И они пошли навстречу Летнему. Собрав в кулак все чувства, переполнявшие его, Ермаков спокойно, даже весело приветствовал Николая. А потом, придвинувшись ближе, шепнул:
– Приехал один товарищ… Его нужно встретить и проводить.
Летний, ничего не подозревая, согласился. Все трое свернули в переулок, вышли к железной дороге и пошли вдоль полотна к верх-исетскому кладбищу. На кладбище прошли тропкой мимо могил в жухлой траве.
– Присядем пока, – предложил Ермаков, показывая на низкий холмик.
Летний едва успел сесть, как оба навалились на него. Скрутили руки, связали шарфом.
– Говори все. Только правду!
И провокатор признался. Все рассказал. И то, как давно был связан с охранкой, и как предавал, и за сколько.
– На Рядкину показал, заплатили десять рублей, за Анну Бычкову дали пятнадцать, за Червонного – двадцать пять… Пощади-и-те…
Жалости не было. Предатель получил по заслугам.
И вот Петр Ермаков в тюрьме. На месте казни провокатора он оставил улику – свой зеленый шарф.
Девятый месяц идет следствие. Следователю известно, что Ермаков – боевик, но доказать причастность его к убийству не удается.
– А это?
Следователь идет ва-банк. Торжествующе выкладывает на стол зеленый шарф.
Ермаков спокойно приоткрывает ворот пиджака: на шее – зеленый шарф…
Этому решающему допросу предшествовали такие события.
Верх-исетская ребятня, вся поголовно, как огня, боялась почетного жителя поселка – старшего тюремного надзирателя Рудакова. Да и взрослые побаивались. По праздникам, когда Рудаков шел в церковь – в мундире, вся грудь в медалях, – люди расступались перед ним.
Отношение заключенных Екатеринбургской тюрьмы к заслуженному надзирателю тоже было далеким от любви и уважения… И лишь единицы знали, что надзиратель Рудаков – глубоко преданный делу революции человек.
Рудаков и помог Ермакову выйти на свободу. Он предупредил его и товарищей на воле о «козырной» улике. В тюрьму был передан точно такой же зеленый шарф.
– Откуда у вас шарф? – свирепея, спросил следователь.
– В лавке купил, – невозмутимо разъяснил подследственный. И не удержался от усмешечки:
– А у вас откуда?
В мае 1908 г. Петр Ермаков вышел на волю, где ждали товарищи и опасная, требующая мужества и напряжения всех сил работа.
В том же году он был введен в состав подпольного Екатеринбургского комитета партии и вместе с Леонидом Вайнером, Николаев Давыдовым и посланцем Центрального Комитета Семеном Шварцем активно работал там до ареста в связи с известным провалом Уральской партийной конференции.
Прошло еще восемь лет.
К революционному 1917 г. Петр Захарович Ермаков пришел закаленным бойцом партии
[368] .
Летом 1917 г. в Екатеринбурге началось формирование красногвардейских отрядов. Город разделили на четыре района, в каждом из них создали штаб Красной гвардии, который и формировал свой отряд.
Отряд четвертого района был скомплектован из рабочих Верх-Исетского завода и спичечной фабрики; командиром его был назначен П.З. Ермаков. Этот отряд, как и другие, подчинялся центральному штабу Красной гвардии. Возглавлял его П.Д. Хохряков.
Снова, как и в боевом 1905 г., Ермаков почувствовал себя в своей стихии. Он надел кожаную куртку и теперь уже открыто, на портупее, повесил кобуру с маузером.
На первых порах Красной гвардии предстояло навести в городе революционный порядок. Обстановка тех дней была весьма сложная. Контрреволюция, правда, еще не подымала голову, но зато немало беспокойства приносило всякое охвостье: бандиты, воры, спекулянты. Со всем этим «темным элементом» приходилось бороться красногвардейцам. Другой вооруженной силы, защищающей позиции пролетариата, в городе не было. Ответственность за все лежала на тех, кто днем стоял у станка, а вечером брал в руки винтовку.
