б) Поручить Оргбюро направить в пределы Башреспублики двух уполномоченных в комиссию по созыву съезда Советов Башреспублики. На кандидата в председатели возложить миссию оказать помощь башкирам, пострадавшим от белых, широко оповестив о том как население Башкирии, так и находящихся на фронте красноармейцев Башкирской дивизии».91
Однако продолжавшееся заигрывание с националистами не только не улучшило, но и обострило ситуацию. Прежде всего, в Стерлитамаке – уездном городе Уфимской губернии, который Башкирский ревком явочным порядком сделал местом своего пребывания. Не только подчинил себе там все советские учреждения с их служащими. Использовав части Башкирского стрелкового корпуса, находившегося в прямом подчинении у члена ревкома Валидова, захватил здание почты с находившимися там телеграфом и телефоном, а также тюрьму.
Только тогда в Москве спохватились, осознали ошибочность собственной соглашательской политики. 23 октября Политбюро – всё та же «тройка», Ленин, Каменев, Крестинский – заслушало доклад Дзержинского «о напряжённом отношении между советскими организациями Уфимской губернии и Башревкомом, имеющим в своём распоряжении довольно значительную военную силу». Разумеется, такая постановка вопроса заставила Политбюро прежде всего потребовать от РВСР срочно отправить Башкирскую бригаду на фронт. 92 А неделю спустя, 30 октября, принять развёрнутое постановление «О взаимоотношениях с Башкирским ревкомом и Киргизским ревкомом». Хотя ещё и не решавшим острой проблемы, но всё же впервые признававшим её наличие:
«а) Поручить ВЦИК созвать приблизительно через три недели совещание при Президиуме по Башкирскому и Киргизскому вопросам, в составе двух представителей Башревкома и по одному представителю от Уфимского и Оренбургского губисполкомов, из двух представителей Кирревкома и по одному представителю от Оренбургского губисполкома и от Сиббюро /Сибирское бюро ЦК, руководившее партийными организациями Западной Сибири и Киргизского края – Ю.Ж./.
Вопросы о границах Киргизстана, о Стерлитамаке, Оренбурге, Кустанае и других /городах – Ю.Ж./ решить по окончании этого совещания.
б) Поручить Оргбюро одновременно с указанным выше совещанием при Президиуме ВЦИК созвать партийное совещание по тем же вопросам и по вопросам советской и партийной работы в Башкурдистане и Киргизстане. Пригласить на это совещание по три самых надёжных и достоверных /так в тексте – Ю.Ж./, с советской точки зрения, башкира и киргиза (в числе их желательно по одному из только что окончивших /советско-партийную школу – Ю.Ж./ курсантов, если среди них есть достаточно толковые и если они успеют съездить хотя бы на неделю на родину для ознакомления с местными настроениями), по одному представителю Оренбургского и Уфимского губкомов, Сибревкома /чрезвычайного органа власти в Западной Сибири и Киргизском крае – Ю.Ж./ и Турккомиссии /особой временной комиссии СНК и ЦК РКП, оказывавшей помощь в работе руководству Туркестанской Республики – Ю.Ж./, а также персонально Пестковского, Лукашева /председатель и член Киргизского ревкома – Ю.Ж./ и одного-двух коммунистов из состава Башревкома…
в) Предложенный т. Каменевым (!) проект циркулярного письма к партийным товарищам по поводу работы в Башреспублике и Киргизстане в принципе утвердить, поручив т. Крестинскому и т. Каменеву совместно установить окончательную редакцию.
г) Поручить Оргбюро совместно с Наркомнацем и, если понадобится, с Наркоминделом, составить списки крупнейших общественных деятелей Башкирдистана и Киргизстана с их характеристикой, закончив эту работу до начала совещания.
д) Предложить ВЦИК потребовать от Башревкома и Киргизревкома отчёты об их работе, в частности, представляющей доказательство выполнения башкирами и киргизами их общегосударственных обязательств, особенно в области продовольствия и военной.
е) Предложить ВЦИК отклонить ходатайство Башревкома о передаче Башреспублике г. Стерлитамака, сославшись на необходимость более детально подготовить этот вопрос.
ж) Предложить тт. Владимирскому /член Президиума ВЦИК, заместитель наркома внутренних дел – Ю.Ж./ и Курскому/наркому юстиции – Ю.Ж./ телеграфно предписать Башревкому (с копией Стерлитамакскому уревкому) передать обратно последнему захваченные Башревкомом тюрьму и почту. В то же время предложить уревкому без копии Башревкому по-прежнему представлять в распоряжение Башревкома один из телеграфных проводов и, кроме того, обсудить вопрос о возможности предоставить часть тюрьмы (несколько камер) в полное распоряжение Башревкома.
Отозвать из состава Кирревкома Тунгачина/комиссар по делам киргизов Наркомнаца – Ю.Ж./, предложив Кирревкому выдвинуть вместо него кандидата киргиза (партийным путём принять меры к тому, чтобы этот кандидат был коммунистом и, во всяком случае, советским человеком).
з) Поручить т. Муратову /члену РВС Восточного фронта – Ю.Ж./ во время пребывания в Самаре и Уфе познакомиться с взаимоотношениями местных товарищей с Башревкомом и Кирревкомом и настроениями широких слоев башкир и киргизов».93
Словом, постановление не столько предрешало какое-либо суждение, сколько требовало объективной информации о положении дел на Южном Урале и в Киргизской степи. Уже тем демонстрировало решительный отказ от прежнего подхода – непременно положительной, заведомо идеализированной оценки и событий, происходивших в Башкирии, и роли в них местного ревкома.
Трудно даже предположить, что автором данного документа– слишком уж он отличался и по содержанию, и по тону от решения, принятого пленумом ЦК десятью днями ранее – мог быть Ленин, Каменев или Крестинский, обычно и готовившие проекты, подлежавшие их же утверждению. Вряд ли кто-либо из них столь быстро отказался бы от собственных взглядов. Взглядов, основанных на резком осуждении всего, что хотя бы отдалённо напоминало «русский великодержавный шовинизм», и на мягком, чуть ли недоброжелательном отношении к проявлению национализма.
Скорее всего, текст готовил Ф.Э. Дзержинский – более русофил, нежели русофоб. Прежде совершенно не знакомый с башкирским вопросом, почему и позволивший объективность. Выступивший 23 октября с докладом, сурово осудившим творимое Башкирским ревкомом в Стерлитамаке беззаконие.
Но кто бы ни был автором постановления, оно оказалось весьма своевременным. Вне всякого сомнения, позволило предотвратить в те дни вооружённый конфликт в Башкирии. Заставило отказаться от заигрывания с Юмагуловым и Валидовым.
Не менее серьёзного внимания заслуживает и ещё одна характерная особенность постановления от 30 октября. Далеко не случайно оно потребовало тщательно изучить и взять под контроль Москвы развитие событий не только в Башкирии, но и в соседней с нею Киргизии. Тем самым пресекло возможность того, чего ещё 4 июня попытался добиться военный комиссар Башкирского ревкома З. Валидов. Обращаясь в письме к Ленину и Сталину, он пытался внушить: «Советская власть должна, наконец, доверять нам, угнетённым. Помочь национальному хозяйственному и, главное, военному слиянию и объединению мусульманских советских окраин – Башкирии, Киргизии и Туркестана».94
