Разрешив, но только теоретически, вопрос межэтнических конфликтов, Сталин перешёл к тому, о чём уже говорил в другой аудитории, в Темир-Хан-Шуре – о сути предоставляемой автономии. «Ваша внутренняя жизнь, – растолковывал он, – должна быть построена на основе вашего быта, нравов и обычаев. Конечно, в рамках общей Конституции России». Объяснил и то, как следует решать проблему сосуществования многих народов, говорящих на разных языках, в том числе и казаков, остающихся в пределах республики. У всех у них, говорил Сталин, «должен быть свой Национальный Совет, управляющий делами соответствующих народов применительно к быту и особенностям последних». Добавил: «Если будет доказано, что будет нужен шариат, пусть будет шариат». И ещё раз напомнил наиглавнейшее – «автономия означает не отделение, а союз самоуправляющихся горских народов с народами России. Этот союз есть основа горской советской автономии».
Пришлось Сталину особо оговорить судьбу повстанческого «шариатского войска». «Армия, – заверил он, – должна быть, безусловно, общей, ибо своей маленькой армией Горская Республика не сможет отстоять свободу». И ещё в который раз вернулся к сути автономизации. К тому, что стало лейтмотивом всех его статей и выступлений по национальному вопросу: «Основное зло, которое угнетало горцев всю жизнь, – это их отсталость, невежество. Только искоренение этого зла, только широкое просвещение масс может спасти горцев от вымирания, может приобщить их к высшей культуре».99
Пока Сталин находился на Кавказе, Наркомнац поспешил самостоятельно, да еще и с перевыполнением, исполнить решение Политбюро. Очень быстро подготовил и провёл (уже 4 ноября) через ВЦИК и СНК три идентичных постановления о придании статуса автономных областей сразу трём народам – калмыцкому, марийскому и вотяцкому (удмуртскому).
Поступая так, коллегия Наркомнаца проявила полное непонимание того, что же от неё ожидали. Ведь в решении Политбюро далеко не случайно были названы, и тем выделены особо, только калмыки. Партийное (оно же – советское) руководство стремилось тем достигнуть сразу двух взаимосвязанных целей. Во-первых, нейтрализовать калмыков, исключив по возможности их присоединение к мятежникам Северного Кавказа. Во-вторых, их автономией (в прямом смысле слова) разрезать надвое огромную казачью зону, протянувшуюся от Дона к Волге и далее к реке Урал.
И в том и другом случае чрезвычайно важным являлось определение территории новой автономной области. Между тем, работники Наркомнаца напрочь обошли данный вопрос, превратив подготовленный ими проект всего лишь в выражение намерений, не больше. Поэтому документ и оказался лапидарно кратким:
«1. Образовать автономную область калмыцкого народа. 2. Установление границы и выработку положения об автономной области поручить комиссии в составе представителей Наркомнаца, Наркомвнудел и Наркомзема с участием представителей заинтересованных национальностей. 3. Обязать комиссию закончить свою работу в кратчайший срок!»100
Только через две недели, по возвращении Сталина в столицу документ (но, опять же, отчасти) был приведён в должный вид. 25 ноября ВЦИК и СНК повторно утвердили это постановление, в котором только теперь появилось определение территории автономии. Она должна была сложиться из ряда улусов Астраханской, волостей и отдельных станиц Царицинской, улусов Ставропольской губерний, части одного округа Донской и одного аймака Терской областей. Но то, что требовалось изложить, как в других подобных постановлениях – положение об управлении – снова было сведено к одной фразе: «Вся полнота власти в Калмыцкой автономной области… принадлежит съезду Советов и избираемому съездом Исполнительному Комитету, коему присваиваются права Губернского Исполнительного Комитета».101
Отсутствовал в новом варианте постановления и ответ на самый животрепещущий вопрос. Самый опасный, ибо являлся источником постоянных кровавых столкновений – когда же и каким образом будет поделена земля между скотоводами-калмыками и хлебопашцами-казаками? Судя по всему, эту проблему решили как бы забыть, отложить её решение до лучших, более спокойных времён.
Схожим до мелочей образом дорабатывались и два других постановления. Поспешно подготовленных – ради отчёта? – и столь же поспешно (хотя никаких оснований тому не было) утверждённых ВЦИКом и СНК – об автономии марийского и вотского народов. Именно их, а не кого-либо другого, хотя в решении Политбюро речь прямо шла только о «восточных национальностях». К ним же ни марийцев, ни вотяков при всём желании отнести было просто невозможно. Скорее всего, Наркомнац просто счёл крайне необходимым довести до логического завершения то, что с гораздо большим успехом можно было достигнуть образованием Татаро-Башкирской Республики.
Первые постановления о создании автономных областей (АО марийского и вотского народов оказались повторением слово в слово, как бы под копирку – того, что говорилось по отношению к калмыкам. Также ничего конкретного, кроме необходимости соответствующим комиссиям выполнить свою работу «в кратчайший срок».102 Однако последнее условие удалось соблюсти по отношению только к марийцам. Повторное постановление ВЦИК и СНК, утверждённое 25 ноября, установило: территорию Марийской АО образуют два уезда целиком, части тринадцати уездов и отдельные селения Нижегородской и Вятской губерний. Властью же там является ревком – до созыва местного съезда Советов.103
Такой же акт, но уже по отношению к вотякам, конкретизирующий территорию этой АО, ВЦИК и СНК приняли только 5 января 1921 года. Очередную национальную область составили всего четыре волости Вятской губернии, которые временно (опять же до созыва съезда Советов в неустановленные конкретные сроки) передавали под управление ревкома,104 который ещё следовало образовать.
Отсутствие в постановлениях о Калмыцкой, Марийской. Вотской автономий (впрочем, как и о Чувашской) каких-либо определенных указаний на организацию в них системы власти, бесспорно, свидетельствовало о достаточно серьёзном упущении. Приступив к созданию областей (как особой форме национально-территориальных единиц), к тому же, не являющихся «частью РСФСР» (во всяком случае, такое определение документы не содержали), инициаторы того, прежде всего, Каменев и Владимирский, до конца так и не продумали их юридическое своеобразие. Всё ещё не установили критерии отличия автономных областей от таких же республик. Не договорились, какими должны быть органы власти для обособленных, в лучшем случае, нескольких уездов, а то и волостей.
Совершенно иными оказались постановления ВЦИК от 20 января 1921 года о Горской и Дагестанской автономных республиках. Тех самых, чьё создание Сталин прокламировал в середине ноября. Оба акта, прежде всего, устанавливали, что они являются частью РСФСР. Затем определяли их территорию. Для Горской – округа Терской и Кубанской областей, «населяемых ныне чеченцами, осетинами, ингушами, кабардинцами, балкарцами и карачаевцами и живущими между ними казаками и иногородними».
Органами управления становились ЦИКи и местные Советы, избираемые на основе Конституции РСФСР. Получили обе республики и Совнаркомы, включавшие Наркоматы внутренних дел, юстиции, просвещения, здравоохранения, социального обеспечения, земледелия. Кроме них имелись ещё Наркоматы продовольствия, финансов, Совнархозы с отделами путей сообщения, почт и телеграфа, труда, Рабоче-крестьянской инспекции, которые «в целях сохранения единства финансовой и хозяйственной политики», находились в прямом подчинении у соответствующих центральных ведомств.105
