На большее в Закавказье идти отказывались, пытались любым способом отсрочить потерю своей самостоятельности. Тем и вынудили Сталина выступить 2 мая в «Правде» со статьёй. А ею взывать к Баку, Эривани, Тифлису. Убеждать, уговаривать их всё-таки сделать то, на что так надеялся Ленин.
Мнение Сталина не осталось гласом вопиющего в пустыне. Случайно или преднамеренно (этого мы никогда не узнаем), но именно 2 мая было реорганизовано Кавказское бюро ЦК РКП(б) – высший областной партийный орган, руководивший повседневной деятельностью компартий Азербайджана, Армении и Грузии. В него включили не трёх, как прежде, а семерых. Председателем – всё того же Г.К. Орджоникидзе. Членами – С.М. Кирова и Н. Нариманова от Азербайджана, А.Ф. Мясникова (Мясникяна) от Армении, Ф. Махарадзе и М. Орахелашвили от Грузии.
Как вскоре выяснилось, и Орджоникидзе, и Киров оказались единомышленниками Сталина. Такими же, как и он, искренними, горячими сторонниками скорейшего воссоединения страны. Создание же хотя бы экономического союза закавказских республик рассматривали как первый, важный и необходимый опыт, который позволит обнаружить все подводные камни на столь неизведанном, а потому и опасном, пути.
Именно потому уже 1 июня, даже не доведя до конца реорганизацию управления железных дорог, они поспешили выдвинуть новую задачу – создание общего для Закавказья Наркомвнешторга. Рассмотрели проект, представленный Ф.Я. Рабиновичем, присланным из Москвы уполномоченным СТО и НКВТ РСФСР.
Имевшим на руках весьма строгое предписание ЦК РКП(б). Там, полагая вопрос вполне решённым, далеко забегая (потому) вперёд, требовали от своего представителя:
«1. Закавказские советские республики (Грузия, Азербайджан, Армения) являются самостоятельными и независимыми. Уполномоченный СТО и НКВТ должен принимать во внимание настроение широких масс населения закавказских советских республик и международные условия настоящего момента, особенно тщательно подчёркивая эту самостоятельность.
2. Исходя из того, что указанные республики признают необходимым объединить деятельность своих внешнеторговых органов в единый Внешторг закавказских советских республик, в компетенцию которого входит самостоятельное решение вопросов внешней торговли закавказских советских республик, на уполномоченного возлагается задача всемерного соблюдения самостоятельности этого органа с одновременным обеспечением экспортных интересов РСФСР».67
2 июня Кавбюро утвердило проект, представленный Рабиновичем, но в своём решении пошло гораздо дальше. Решило форсировать события и добиться сразу же полного объединения всей экономики Закавказья. «Для согласования работы экономических Наркоматов, – указывал документ, – и подготовки общих хозяйственных вопросов в каждой республике образуется Экономический совет в составе ВСНХ, Наркомзема, Наркомпрода, Внешторга, Наркомфина и Совпрофа /Совета профсоюзов – Ю.Ж./, имеющий совещательный характер». Тем же решением предполагалось в течение месяца и объединить три Экономических совета.68
Миновал обусловленный месяц, однако в Закавказье мало что изменилось. Единое управление железных дорог существовало лишь на бумаге. Также саботировалось и решение по созданию надреспубликанского Экономического совета. Единственное, на что пошли ЦИКи и Совнаркомы Азербайджана, Армении и Грузии, стало соглашение, подписанное 25 июня, о создании единого для них Наркомвнешторга. Ему предоставили «1. исключительное право продажи на заграничном рынке всех экспортных товаров, составляющих экспортный фонд договаривающихся республик; 2. исключительное право закупок для всех без исключения учреждений и предприятий договаривающихся республик». И установили, что объединённый Наркомвнешторг «имеет единый валютный фонд, и ему предоставляется исключительное право приобретения иностранной валюты для нужд договаривающихся республик».
Однако главное требование Кавбюро – создание единого межреспубликанского Экономического совета – только упоминалось в пункте 6-м соглашения, да и то весьма неопределённо – «впредь до организации Высшего экономического совета…».69
Вместо интеграции три республики более чем активно занялись размежеванием, инициатором чего стал Тифлис ещё в апреле.70 Даже создали Особую смешанную комиссию по урегулированию внутренних границ. Поначалу уточняли принадлежность незначительных по площади участков на стыке границ Грузии, Азербайджана и Армении, то есть в бывшей нейтральной зоне Лори.71 Но слишком быстро перешли к старым спорам о принадлежности уже целых уездов, что грозило возобновлением межэтнических конфликтов.
Положение начало стремительно накаляться после 3 июня, когда Кавбюро пришлось заняться вплотную вопросом Зангезура. Туда (после неудачного февральского мятежа в Эривани) бежали дашнаки, а 26 апреля создали там правительство Нагорной Армении, возглавляемое Нжде. Переговоры с ним о мирном разоружении, которое вёл С. Касьян, ни к чему не привели, и только потому пришлось прибегнуть к самым жёстким мерам.
Самого председателя СНК Армении, как не справившегося с порученным делом, сняли, утвердив вместо него А.Ф. Мясникова и назначив его одновременно наркомом по военным делам. Поручили ему «Зангезур ликвидировать в конце июня. Немедленно приступить к военным действиям… Указать в декларации армянского правительства о принадлежности Нагорного Карабаха к Армении».72
Мятежных дашнаков окончательно изгнать из пределов республики (в Персию) удалось в середине июля. Декларацию же подготовить оказалось гораздо проще. 12 июня Мясников подписал декрет СНК, и содержавший предписание Кавбюро: «На основе декларации ревкома Социалистической Советской Республики Азербайджан и договорённости между социалистическими советскими республиками Арменией и Азербайджаном провозглашается, что отныне Нагорный Карабах является неотъемлемой частью Социалистической Советской Республики Армения».73
Вот тогда-то Нариманов, отнюдь не забыв о своём широком жесте, сделанном 2 декабря, неожиданно отказался от прежнего решения Азревкома, столь восторженно встреченного Сталиным и Орджоникидзе. 26 июня СНК Азербайджана направил телеграмму Орджоникидзе и Мясникову с протестом против назначения члена ЦК Компартии Армении Мравяна уполномоченным по делам Нагорного Карабаха и об «аннулировании» его соответствующих полномочий.
На следующий день Кавбюро, на заседании которого присутствовали наркомы по иностранным делам, Грузии – А. Сванидзе и Азербайджана – М. Гусейнов, председатель ЦИК Азербайджана Гаджиев, нарком по военным и морским делам Грузии Ш. Элиава, вынуждены были заняться разгоравшимся конфликтом. Направило 27 июня Нариманову и Мясникову телеграмму:
«Президиум Кавбюро предлагает с получением сего немедленно выехать на экстренное заседание Кавбюро. В порядке дня вопрос о размежевании республик. В Тифлисе находится шесть членов Кавбюро. В случае Вашего неприбытия решение находящихся в Тифлисе членов Кавбюро будет считаться обязательным».74
Несмотря на такое категорическое требование, ответ Баку выглядел вызывающим. В тот же день Политбюро и оргбюро ЦК Компартии Азербайджана, воспользовавшись отсутствием Кирова, приняло постановление, шедшее вразрез со всеми партийными и советскими нормами. Фактически бескомпромисное: «1. В целом, вопрос о Нагорном Карабахе в постановке Бекзадяна /нарком по иностранным делам Армении, предложивший как альтернативное решение раздел Карабаха на армянский и азербайджанский – Ю.Ж./.. считаем неприемлемым ввиду безусловного экономического тяготения Нагорного Карабаха к Азербайджану, в каком смысле и должен быть разрешён вопрос. 2. Поэтому предложение отделить местности с армянским и тюркским населением соответственно к Армении и Азербайджану с точки зрения экономической и административной целесообразности считать, безусловно, неприемлемым. 3. Единственным разрешением вопроса может быть широкое вовлечение армянских и мусульманских широких масс в дело советского строительства, как это явствует из декларации Нариманова». 75
