Такой проект действительно не вызвал в Политбюро сомнений и был утверждён 27 января на прошедшей в Свердловском зале Большого Кремлёвского Дворца Чрезвычайной сессии ВЦИК девятого созыва. Весьма примечательно – при перечислении членов делегации от советских республик, всем им указывалось – член ВЦИК, что соответствовало действительности, но одновременно создавало двусмысленность для их правового положения.133
Второй проект, переданный Чичериным Политбюро, выражал нескрываемое его желание добиться хотя бы самого малого из задуманного. «Чрезвычайная сессия ВЦИК, – писал нарком, – поручает Президиуму выработать и подписать с союзными советскими республиками и Дальневосточной Республикой договор, имеющий целью проведение ими единой внешней политики путём установления единого органа внешних сношений».
Не ограничившись только таким предложением, Чичерин дал и развёрнутую характеристику будущего объединённого Наркоминдела. «К предметам ведения Центрального НКИД, – пояснял он, – должны относиться: объявление войны и заключение мира, военные вопросы, установление внешней государственной границы, правовое положение советских граждан за границей и обратно /видимо, иностранных граждан в пределах советских республик – Ю.Ж./, кроме вопросов приобретения и утраты гражданства, и все те вопросы, по коим союзные договоры устанавливают единые Наркоматы.
В договоре должно быть объединено в руках РСФСР активное и пассивное право посольства с представлением одновременно такового отдельным республикам по согласованию с РСФСР и с подчинением их представительства в каждом иностранном государстве представительству РСФСР и предоставление РСФСР исключительного права подписывать международные договоры по вопросам компетенции объединённого Наркоминдела, с возложением на прочие союзные республики обязательства. Международные договоры, заключённые в пределах своей компетенции, согласовывать предварительно с РСФСР».134
Но в данном случае Чичерин проиграл. Согласовать с руководителями республик создания объединённого НКИДа не удалось.
То, что во время обсуждения состава делегации на Европейской конференции лишь витало в воздухе, только ощущалось, вскоре стало очевидным фактом. 16 марта Чичерин вынужден был обратиться в ЦК с новой запиской, вернее – самой настоящей жалобой.
«Коллегия НКИД, – с горечью сообщал нарком, – убедительно просит ПБ сегодня же рассмотреть возникшее между коллегией и т. Раковским разногласие… по поводу назначения Украинским правительством отдельной миссии в прибалтийские государства, причём члены этой миссии прибыли в Ковно, Ригу и Ревель даже без предварительного уведомления НКИД РСФСР и ведут там сепаратную политику помимо представительства РСФСР.
Коллегия НКИД предлагает следующую резолюцию: Отдельные полпреды от Украины назначаются в тех случаях, когда это признаётся необходимым обоими Наркоминделами, украинским и российским.
Тов. Раковский усмотрел в этом «систематический разгром украинской самостоятельности и нарушение тезисов РКП».
Далее Чичерин пояснил, что его ведомство считает вполне разумным отдельные представительства Украины только в тех странах, где «имеются специально-украинские интересы». То есть в Польше – «ввиду галицийского вопроса и ввиду захвата Польшей по Рижскому миру украинских областей», а кроме того – в Чехословакии, «где имеется большая украинская эмигрантская масса». И резюмировал: «вполне достаточно, если полпред РСФСР будет одновременно иметь мандат от Украины».
Мнение коллегии Наркомата Чичерин подкрепил следующими аргументами: «Существование параллельных представительств России и Украины во многих государствах было бы излишней тратой валюты… Политически вредно… – отрицательные стороны сепаратного представительства непременно когда-нибудь скажутся… Западные представительства уже неоднократно обнаруживали стремление сепаратно заигрывать с Украиной и вообще с окраинными государствами и разыгрывать их против РСФСР».135
Политбюро с пониманием восприняло то, о чём писал Чичерин, и в тот же день утвердило требуемое решение: «Отдельные полпредства от Украины назначаются в том случае, когда это признаётся необходимым обоими Наркоминделами, украинским и российским». Но чтобы избежать возможных обвинений в предвзятости и односторонности, далее указывалось: «Согласно предложению т. Раковского поставить в порядке дня пленума вопрос об отношениях между РСФСР и самостоятельными республиками.136 Иными словами, Политбюро не отступило от своего решения, принятого 8 декабря минувшего года. По-прежнему считало, что «никакие самостоятельные переговоры отдельных советских республик с иностранными государствами не должны вестись без предварительного согласования с НКИД РСФСР или ЦК РКП».137
Но ни об этом, весьма симптоматичном конфликте, ни о том, что в Тифлисе начали создавать Закавказскую Федерацию, в ходе XI съезда РКП(б), открывшегося 27 марта 1922 года, почему-то никто из его делегатов не обмолвился ни словом. Оказалось, что партию продолжает волновать (и нешуточно), будоражить, разъединять противоположными взглядами только то, что, казалось, разрешено на прошлом съезде.
Семь дней участники съезда бурно дискутировали только по двум вопросам.
Об – уже ставшей старой – Новой экономической политике. Выясняли, является ли она госкапитализмом. А если так, то как далеко может зайти отступление, и не пора ли его остановить? Как в таких условиях следует крепить «смычку», то есть союз пролетариата и трудового крестьянства?
А ещё о том, как следует управлять ставшим далеко не однородным, не единым народным хозяйством. Что делать с разросшейся массой конформистского по своей природе чиновничества, втягивавшего, как водоворот, членов партии? В каких пределах использовать беспартийных специалистов? Какое, в конце концов, место займут профсоюзы в управлении хозяйством?
И всё же, вопрос национальных отношений, перешедший в форму межреспубликанских (хотели того делегаты или нет), всплыл. Случайно, хотя и в отчётном докладе, с которым выступил Ленин. Говоря о Донбассе «как центре и основе всей нашей экономики», Владимир Ильич непреднамеренно обмолвился:
«Украина – независимая республика, это очень хорошо, но в партийном отношении она иногда берёт – как бы повежливее выразиться? – обход, и нам как-нибудь придётся до них добраться, потому что там сидит народ хитрый, и ЦК – не скажу, что обманывает, но как-то понемногу отодвигается от нас».138
Вот, собственно, и всё, о чём сказал признанный лидер страны. Ничего конкретного, только намёки, хотя и понятные большинству делегатов. Ленин произнёс только одну фразу, но за ней стояло очень многое. И то, что национальные разногласия сохраняются, несмотря на соответствующую резолюцию X съезда. И то, что они начали перерождаться в межреспубликанские конфликты – во всяком случае, с Украиной. Мало того, захватили если не всю Компартию этой республики, то, во всяком случае, её ЦК.
Сигнал прозвучал весьма серьёзный, но на него так никто и не отреагировал, кроме представителей того самого, украинского, ЦК. Попытавшихся сразу же отвести от себя все подобного рода обвинения. Именно таким оказалось выступление Н.А. Скрыпника, наркома юстиции УССР. Коммуниста, считавшего себя настоящим украинцем не только по рождению (в небольшом селе Бахмутского уезда). Ещё и по воспитанию, с детства воспринявшего семейные предания о предках – запорожских казаках, читавшего и перечитывавшего «Кобзаря» Шевченко.
